Новосибирский Центр реабилитации диких животных существует 9 лет. Волонтёры помогают попавшим в беду животным: птицам, млекопитающим, амфибиям и рептилиям. Здесь подопечные проходят лечение, реабилитацию и подготавливаются к выпуску в естественную среду обитания. Изначально Центр создавался исключительно для реабилитации хищных птиц. Корреспондентка «Рост.медиа» поговорила с организаторами Центра и его волонтёрами о том, как им удаётся спасать диких птиц и возвращать их в природу.
Коршун-вдохновитель
Самую первую птицу Александр Милежик, создатель Центра, нашёл девять лет назад. Он ехал на машине через лес и увидел коршуна, который не мог взлететь. В Новосибирске тогда никто не занимался хищными птицами, и Александру пришлось искать ветеринара, готового взяться за операцию.
«На форуме птичников узнал, что такая проблема не только в нашем регионе, — рассказывает Александр. — Решил, что раз я не смог найти никого, кто спасал бы птиц, — займусь этим сам».
Александру хотелось сделать официальную организацию со штатом сотрудников, своей территорией и капитальными вольерами, а в будущем расшириться и до других животных — принимать не только птиц.
К идее Александра отнеслись скептично — в то время из зоозащитных организаций был только Центр реабилитации «Ромашка» в Тверской области, а о существовании волонтёрских объединений в других городах ничего не было слышно.
«Как такового Центра ещё не было, и приходить было некуда. Я тогда только защитила кандидатскую и услышала по сарафанному радио, что кто-то в Бердске лечит хищных птиц. Встретилась с Александром, выслушала идеи, планы. С того и началось», — вспоминает полевой орнитолог, член Российской сети изучения и охраны пернатых хищников, специалист Сибэкоцентра и председатель Новосибирского отделения Союза охраны птиц России Елена Шнайдер.
В первые годы все пациенты размещались на кухне в квартире Александра. Походы к ветеринарам, закупку кормов, лекарств и всего необходимого оплачивали сами — донатов не было. Тогда организаторы начали проводить акции, встречи, благотворительные сборы, активно вести социальные сети. Так о Центре стали узнавать люди — появились свои волонтёры, а затем и небольшая финансовая поддержка.
За первый год в Центр поступило 20 птиц. Со временем всё больше и больше животных стали попадать к волонтёрам — о том, что дикая птица дезориентирована или не может взлететь, стали сообщать обычные люди.
«Необходимо было решать проблему с местом. 40 птиц ещё можно было выдержать, 100 — уже сложнее. Ни руководство институтов Академгородка, ни администрация Советского района, ни управление делами СО РАН не смогли ничем помочь. К счастью, в 2016 году проблема была решена: вольеры для птиц были оборудованы на закрытой частной территории, — говорит Елена. Однако отсутствие просторного помещения до сих пор актуальная тема для Центра. — Было бы своё место, цивильный офис — было бы больше волонтёров, меньше нагрузки на каждого. Кроме того, иногда остро стоит проблема транспорта, но получить грант на машину от государства очень и очень сложно».
Сейчас Центр живёт исключительно на пожертвования неравнодушных людей. Многие не верят, но волонтёры организации помогают возвращать животных в дикую природу просто так, не требуя за это денег.
Совушка (не) игрушка
Снежана Парадникова — биолог-генетик, преподаватель биологии и экологии и ветеринарный врач. Она — одна из кураторов сразу двух Центров реабилитации диких животных — Новосибирского и Кемеровского.
С каждым годом в России появляется всё больше волонтёрских организаций. Так, в 2014 году был основан Центр помощи диким и экзотическим животным в Кемерове.
«Попала я в ЦРДЖ (до 2017 года Центр назывался ЦРХП — Центр реабилитации хищных птиц. — Прим. «Рост.медиа») Новосибирска в 2015 году. До этого год, а то и полтора, следила за деятельностью, а как переехала сюда из Кемерова — сразу пришла на мероприятие в Академгородок и сказала: «Я хочу быть волонтёром, смиритесь». Подумала — раз я биолог, то точно пригожусь», — вспоминает Снежана.
В Новосибирском Центре Снежана ведёт всю отчётность, отслеживает траты, помогает в организации транспортной помощи для передачи птиц между городами. В Кемерове она работает в ветеринарной клинике — все поступающие пациенты проходят через её руки.
«Я всегда говорю, что я —необходимое зло, — смеётся Снежана. — Решаю конфликтные ситуации как внутри коллектива, так и вне, могу раздать вдохновляющих пинков. Часто размолвки связаны с судьбой конкретной птицы: кто-то слишком сильно привязался, кто-то не согласен, но всегда эту проблему решаем — коллектив очень дружный».
Помимо ведения финансов Центра, Снежана проводит открытые занятия в детских садах, школах и вузах. На них она приезжает с птицей, рассказывает про центры помощи животным, про местные виды, про то, как понять, что им нужна помощь и как её правильно оказать. Практика показывает, что уровень экологической просвещенности не зависит от возраста и примерно одинаково низок у всех возрастных групп: «Стараешься объяснять тактично и грамотно, сглаживая углы, почему, например, нельзя кормить птицу хлебом и молоком, или что мы не можем полечить её бесплатно и отдать обратно, но не все это понимают».
Из-за ампутаций, сложных операциях на конечностях, импринтинга (явление, из-за которого птенцы и слётки воспринимают человека как сородича) и тяжёлых травм некоторые птицы не могут вернуться в природу и пристраиваются на «постоянное место жительства» (ПМЖ). Снежана одна из тех, кто проводит отбор среди желающих взять себе птицу-инвалида, но даже несмотря на огромное количество людей, найти реальных «хозяев» сложно: «Есть ряд условий, — замечает Снежана. — В первую очередь, человек должен понимать, что такое хищная птица. Это не попугайчик, не кошечка-собачка — животное будет нуждаться в уходе, но при этом никакой любви и отдачи однозначно не будет. Контакт с дикой птицей вообще нужно минимизировать. Если у человека есть это понимание, и он хочет именно сделать доброе дело, а не просто завести себе живую игрушку, то можно переходить ко второму пункту — к материальной стороне вопроса. Должны быть правильно организованы условия: вольер, присады (никаких клеток!), доступ к кормовой базе. Если все пункты соблюдаются, тогда можно думать о передаче птицы в добрые руки».
Даже во времена, когда Центр старался активно пристраивать птиц, в лучшем случае один из десяти потенциальных хозяев мог всё это обеспечить: «Преимущественно все хотят миленькую совушку, желательно маленькую, потому что «я живу с мамой, шестью братьями и сёстрами, и в съёмной однушке». Некоторые даже конфликтуют, мол, «я хочу взять птицу, а вы мне не только спасибо за это не говорите, но ещё и отказываете». В таком случае ответ — однозначное нет».
Люди, желающие стать волонтёрами Центра, проходят не менее строгий отбор. Для этого необходимо оставить анкету в специальном разделе группы ВКонтакте, после чего её рассмотрят кураторы.
«Если мы на этапе анкеты видим перспективу в дальнейшем волонтёрстве, я пишу человеку. Рассказываю всё, что происходит в Центре, какая именно работа требуется, чем занимаемся и с чем сопряжена деятельность — всё честно, если человек не машет ручкой и не сбегает в ужасе, проводим очное собеседование и принимаем в наши ряды», — рассказывает о процессе отбора волонтёров Снежана.
Чеглок-первооткрыватель
Сегодня в новосибирском Центре работают около 30 человек. Примерно половина активно принимает подопечных, занимается уборкой и кормлением птиц в уличных вольерах. За 2020 год волонтёры приняли более 600 животных, из них почти 540 — птицы.
Анна Боярская живёт в Академгородке и воспитывает троих детей. Три года назад она пришла в Центр волонтёром: «Когда все хотели в космос полететь, я мечтала лечить зверюшек. Однако, закончив школу, я поступила в НГУ на биологию. После диплома и кандидатской я решила заняться тем, что хотела делать всю жизнь, так через знакомых попала в Центр».
Первым обитателем Анны стал птенец-чеглок (птица из семейства соколиных) по кличке Лунтик. Девушка занялась его выкармливанием. В рационе у соколов обязательно должны присутствовать мыши, цыплята и насекомые. Всё питание центр передаёт волонтёрам.
Лунтик быстро привязался к Анне, из-за чего его пришлось приучать к выноске на перчатке, опутенкам и должику (специальной амуниции для птиц).
У каждого волонтёра, который занимается приёмом птиц, часто вырабатывается своя специализация. Кто-то любит больших хищников, кому-то предпочтительнее взращивать певчих, другие выбирают сов или врановых. Анна каждое лето принимает на выкорм птенцов:
«В день может быть от двух малышей, а иногда могут принести целое гнездо — 6-9 штук, а потом ещё трех по одиночке. Кормить их нужно каждый час. Начиная с конца мая, будильник у меня стоит на пять утра, а потом звонит каждый час. Так я встаю, кормлю, ложусь и снова встаю, пока окончательно не проснусь. Это очень выматывает, потому что нельзя отойти из дома больше чем на час. Когда птенцов много, бывает, что, пока доходишь до последнего, первый вновь голоден и просит есть. В конце сезона думаешь «всё, больше никого не принимаю», но потом это повторяется снова».
В Центре уже выработалась своя система поиска животных: на номер организации поступает звонок, координатор либо помогает решить проблему (например, когда птенцы выходят из гнезда, их ни в коем случае нельзя забирать, если нет никаких видимых повреждений), либо переводит человека на конкретного волонтёра.
«Это непросто, приходится пропускать через себя сотни и сотни звонков, — рассказывает Анна. — В норме человек общается в своём кругу, с людьми, прошедшими некий отбор, а координатор должен ответить всем, при этом с энтузиазмом — нельзя жаловаться, даже если очень хочется. Иногда поражает инфантильность и беспомощность людей, многие не хотят брать на себя ответственность и стремятся поскорее её скинуть на кого-нибудь. Взрослые люди говорят, что не могут поймать, например, ворону, и просят волонтёров самим приехать и побегать за ней. Бывает, звонят не всегда вовремя. Ищешь ключи в сумке, звонит твой телефон, плачет ребёнок, чашка упала и разбилась… и тут вызов. В любой момент нужно отложить свои дела и послушать, как кто-то нашёл голубя, хотя их мы не принимаем. Потом окажется, что он умер или улетел. Однажды позвонил парень и сказал, что он видит птицу.
— Что за птица? — спрашиваю я.
— Очень похожа на голубя, — отвечает.
— Ну, шлите фото.
Он присылает фотографию, а там действительно голубь.
— Но он уже улетел… — пишет мне парень.
Я сказала, что это здорово, что он видел птицу, и, если она улетела, значит с ней всё хорошо. И таких историй много. Недавно позвонил мужчина и сказал, что у него в Бердске в подвале… глухарь. Он боялся его ловить, и нам с приятелем на ночь глядя пришлось ехать в Бердск, лазать по подвалам со шваброй и пледом».
У каждого волонтёра есть своя мотивация. Они в Центре работают не за деньги и личные привилегии — за идею и убеждения.
«С возрастом становишься циничнее. Остаётся не так много вещей, которые затрагивают до глубины души. Единственное, что для меня до сих пор сакрально — жизнь, — рассуждает Анна. — В этом лысом, беспомощном, страшненьком птенце, таком хрупком и крохотном, как раз сконцентрирована жизнь, и эта жизнь полностью зависит от тебя. Когда маленький лысый Горлум превращается в красивую взрослую птицу и улетает… есть в этом что-то волшебное».
Работа у волонтёров важная и нужная, но эффективной она становится лишь тогда, когда и граждане помогают зоозащитникам. Распространять информацию о центрах помощи животным, учить детей, как правильно «общаться» с природой и не бояться брать на себя ответственность за жизнь братьев меньших под силу каждому из нас.
Что делать, если вы нашли дикое, травмированное животное, которому необходима помощь?
- Маленьких птиц можно брать руками; млекопитающих и хищных птиц необходимо взять с помощью отреза ткани (простыни, футболки, ветоши и т.д.), избегайте когтей — у хищников они очень острые.
- Далее необходимо посадить птицу в соразмерную ей коробку, подальше от источников света и тепла. Нельзя использовать клетку.
- Не пытайтесь самостоятельно оказать помощь, не кормите и не поите животное, оставьте его в тишине и покое.
- Обратитесь к специалистам в Центр реабилитации диких животных по доступным контактам: +7 (913) 375-21-11, ВК, Инстаграм.
