Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать»

лабиринт

Продолжаем серию рецензий на книги, передающие меланхоличную атмосферу осени. На этот раз в обзоре автора «Рост.медиа» произведение Эриха Марии Ремарка «Время жить и время умирать».

«Словно глухой призрачный шум висит в ночи над мерцающими огнями большого города осенняя смерть, тёмный водоворот; она, как вампир, высасывает тёплую жизнь, как смерч, подбрасывает и заглатывает листья, поджидает у окон и всё время однотонно гудит и жужжит, будто мощная динамо-машина, до тех пор, пока не начнутся град и снег, которые похоронят под собой весь мир».  

         «Фиолетовый сон» Эрих Мария Ремарк

Осень — время, когда жизнь начинает замедляться и постепенно гаснуть. Каждый день мы видим новую смерь: умирает трава, листья на деревьях, насекомые. Животные прячутся в свои норки, птицы покидают нас, температура улиц неустанно падает. Проходит время жизни, приходит время — время умирать.

Эрих Мария Ремарк

«Время жить и время умирать»

« Ты посмотри вон на то дерево, вдруг сказала Элизабет. Оно цветёт.

Гребер глянул туда. Бомба почти вырвала дерево из почвы. Часть корней висела в воздухе, ствол расщепился, несколько сучьев обломились, но оно действительно было сплошь в белых цветах, розоватых от зарева.

Цветёт, сказала она. Для деревьев сейчас весна, и только. Всё прочее их не касается».

Время года этой книги — весна, но её настроение пропитано осенью. Трава выжжена от постоянных пожаров, люди мёрзнут, потому что остались без крова, повсюду царит мрак, так как любая лампочка может стать ориентиром для вражеских самолётов. Страх, хаос, смерть и тишина — вот главные слова этого романа.

Эрих Мария Ремарк — знаменитый немецкий писатель, чьи книги прославляли в США и жгли на кострах в Германии. В 18 лет Ремарка призвали в армию, спустя полгода его определили на Западный фронт Первой мировой войны. Там он провёл всего несколько недель, получил осколочное ранение в ногу, руку и шею — и был отправлен в госпиталь. Однако даже недолгое пребывание на войне наложило на будущего писателя неизгладимый отпечаток. С тех пор он стал представителем «потерянного поколения», поколения, повзрослевшего в столь молодом возрасте. Увиденное на фронте вдохновило Ремарка написать ни один антивоенный роман, вошедший в историю мировой литературы.

Главная особенность стиля Ремарка — отсутствие лишних слов. Если Флобер ночами напролёт перечитывал свои книги и искал то самое выражение, то Ремарку оно приходило само. В его книгах вы не найдёте большого количества длинных предложений. Лаконизм, чёткость и яркость деталей — вот что отличает Эриха от многих других писателей. Он подобен режиссёру, снимающему крупным планом мелочи, на которые обыватель никогда бы не обратил внимания.  

Автор задействует все органы чувств читателя: зрение, слух, тактильные ощущения — всё это помогает Ремарку передать события произведений, сделать их реалистичными и проникновенными. Действительность написанного пробирает до мурашек любого, кто берёт в руки его книгу.  

«На них ещё сохранились клочья одежды рукав шерстяного свитера, юбка в горошек, штанина из коричневого вельвета, бюстгальтер, в косточках которого висели черные, окровавленные груди. В стороне беспорядочная кучка убитых детей.

Глаза, сказал кто-то. Надо же, глаза тоже сгорают!

Трупы складывали на телегу».  

В книгах Ремарка нет множества эпитетов и других художественных средств, придающих тексту выразительности. Этого и не нужно. Реальность всегда насыщеннее любого художественного образа, выдуманного даже в самой гениальной голове. Главное — смочь увидеть всю палитру происходящего вокруг, а Ремарк умел это делать. Он зрил в корень вещей и даже самое глобальное и многоплановое событие описывал парой слов.

Так, сравнивая войны, автор говорит: «В России смерть пахла не так, как в Африке». А масштаб военных событий и потери людей обозначает просто — через червей. «Червям Европы, Азии и Африки мы обеспечили золотой век. Оставили им армии трупов. В своих преданиях многие поколения червей будут славить нас как добрых богов изобилия».

Ремарк умело совмещает то, что до него никто не совмещал, сравнения — ключевой его инструмент. Ребёнок у писателя «кричит благим матом», «время расстрелянное», мёртвые слова «разжевали в кашу», а нежность, «как пряжа» окутывает главных героев.  

В романе «Время жить и время умирать» только треть текста приходится на описание действий фронта, остальное — рассказ жизни главного персонажа в его родном городе. Такое композиционное деление текста не случайно, ведь в месте, где должен царить мир, война ощущается «вдвойне, втройне, десятикратно», здесь каждый хлопочет и волнуется обо всех близких, из-за чего любой взрыв ощущается сильнее.

Греберу 23 года. Но он уже устал от жизни. Несколько лет, проведённых на войне, наделяют его мудростью старика, расценивающего каждый час как последний. Он апатичен и безжизненен. Молодой мужчина прочувствовал все оттенки страха и несправедливости. Он не понимает, для чего воюет, он не согласен с режимом своей страны, он не знает, кто его враг. Гребер устал думать, устал бороться, устал воевать. Он достиг высшей формы бессилия — смирения. Таким читатель видит главного героя в начале книги, он живой труп, носящийся с оружием в руках.  

«У меня ещё две недели на размышление. Это много, когда привык жить одной минутой».

Но автор не убивает своего героя, он даёт ему три недели отпуска, время на целую жизнь. И Гребер живёт: он ищет, влюбляется, борется, боится, наслаждается, обретает и теряет. Он превращает прошедшее время войны в настоящее. Он оживляет мертвенные улицы города, гуляя по ним со своей девушкой, распивая спиртное, лёжа под открытым небом. Герой обрёл маленькое личное счастье, затмевающее всё вокруг.   

«Она шагнула к нему. Он чувствовал её. Она вдруг утратила имя и обрела все имена на свете. На миг его словно пронзил невыносимо яркий белый свет, и он понял, что всё едино разлука и встреча, обладание и потеря, жизнь и смерть, прошлое и будущее и что всегда и всюду присутствует каменный лик вечности и истребить его невозможно…».

Недели проходят, впереди снова фронт, всё вернулось на круги своя. Война быстро стирает прошлое, навязывая своё монотонное настоящее. Гребер стал просто машиной. Сидел, ждал, спал и просыпался. Для него настало новое время — время …  

Понравился материал?
Подпишись на рассылку «Роста»