Янина Болдырева — художник и организатор полюбившегося Новосибирску фестиваля «Графит науки» — со своими коллегами проведёт арт-маркет «Дёрн» (с 22 по 24 февраля в лофт-парке «Подземка»), где более 30 художников из разных городов будут продавать свои работы. Автор «Рост.медиа» поговорил с Яниной о предстоящем мероприятии, современном искусстве и новых проектах.
— Почему решили именно в формате арт-маркета делать «Дёрн»?
— Нравится такой формат, потому что фактически это как выставка: любой может прийти и поглазеть на работы, поговорить с художником.
Но на самих выставках другая атмосфера, как правило, они рассчитаны на узкий круг людей. А тут можно прийти на конкретного художника и заодно посмотреть на других, либо прийти на всех, а также посетить мастер-класс, послушать лекцию.
Посещение арт-маркета ни к чему не обязывает, этот формат удобен для всех. Конечно, и художникам это интересно: показать свои работы, пообщаться друг с другом, узнать о новых художниках.
Еще со Средневековья люди приходили на городские ярмарки, чтобы пообщаться друг с другом, купить что-нибудь. У нас будет то же самое, только с произведениями искусства, которые рассчитаны на разную аудиторию.
Назвали проект «Дёрн», потому что это новая трава, новая поросль, и мне хочется, чтобы наши произведения тоже как на лужайке подстригли — раскупили.
— Чего-нибудь ждёте от арт-маркета?
— Это эксперимент. Я стараюсь ничего не ожидать и готовиться к худшему. Мне совсем не хочется обломаться, а лучший способ не обламываться — готовиться к катастрофе. Всё, что будет за гранью катастрофы, уже будет меня радовать. А если у каждого художника купят по 5-6 работ, у меня уже случится катарсис. Даже если в этот раз всё пройдет не так, как хотелось, будет уже ясно, какие у нас проколы.
— Арт-маркет для людей искусства или для простых обывателей?
— У нас может что-то купить и школьник, и коллекционер. Формат мегадемократичный: будут профессиональные работы и наклейки по 150 рублей.
— На ваш взгляд, современное искусство — что это и для кого?
— Сейчас существует путаница в терминах. Есть современное и актуальное (контемпорари) искусство. Люди, которые сталкиваются с термином «современное искусство» делятся на две категории. Одни считают, что это только то, что соответствует современным трендам Запада и находится на пике современных тенденций, в каком-то смысле противопоставляет себя искусству модернизма, которое работает не с мыслью, а с формой, с классическими эстетическими категориями. Контемпорари — это выражение смысла, оно направлено на реализацию какой-либо идеи.
Другие говорят, что современное искусство — это любые рисунки, пейзажи, абстрактные картинки, которые нарисованы сейчас. Мне кажется, это размытие понятия, потому что не понятно, зачем тогда нужно употреблять этот термин. Поэтому, когда говорят «современное искусство», большинство интеллигенции подразумевает, что это контемпорари арт (актуальное искусство).
Для кого оно? Для всех. Всё зависит от направления. Кто-то из художников работает с большой аудиторией, кто-то с интеллектуалами, кто-то с контекстом, который можно понять, только если знаешь местную обстановку.
Помню, как-то водила свою маму на выставку современного искусства (она врач), ей понравились такие работы, на которые я не ожидала, что она вообще посмотрит. Они её чем-то зацепили. Поэтому не надо бояться искусства, оно, на самом деле, стремится, чтобы как можно больше людей в него вошло.
— Есть люди, которые ничего не знают (и даже не слышали) о современном искусстве. Как считаете, нужно что-то делать, чтобы ситуация изменилась?
— В России есть такая проблема, действительно. Мы были изолированы 70 лет, искусство практически никак не развивалось. Никто не знал, что происходило на Западе, а там происходила история искусства. Поэтому, конечно, сейчас люди, которые дополнительно не получают образования, не ходят в музеи современного искусства (которых в Новосибирске, кстати, нет), ничего об этом не знают. Откуда им получать информацию? Только если через интернет.
То, что люди не знают или не понимают искусство, не их вина, просто так сложилось.
Во-первых, нужно начать с государственной политики. У нас сейчас есть сибирский филиал ГЦСИ (Государственный центр современного искусства) в Томске, почему-то в Новосибирске это не прижилось. Считается, что центра в Томске достаточно. Нет, этого не достаточно. Конечно, лучше в каждом городе иметь центр современного искусства, привозить туда современных художников.
На Западе всё интегрировано в среду, детей с детского сада водят в музеи, прививают любовь к искусству и показывают, что это интересно и важно, ведь это часть нашей духовной жизни. Если постоянно не повышать культурный уровень, а стоять на месте, то в итоге мы придём к деградации. У нас нет прокачки культурного уровня среди молодёжи, поэтому мы получаем поколение за поколением, которое вообще про искусство ничего не знает. Нужно объединиться художникам, специалистам, политикам — это достаточно сложная задача.
— Почему в Новосибирске не приживается формат частных галерей, почему даже государственный центр не стал популярен?
— Потому что нет спроса. У нас люди не привыкли покупать искусство. Они привыкли покупать себе дорогую косметику, красивые украшения, одежду, машины, но искусство не привыкли. Потому что это не престижно, тебя никто не похвалит за то, что ты купил картину. Многие ещё не понимают, зачем покупать искусство, если это всё можно посмотреть в интернете.
— Ещё заметила, что новосибирские художники — это такая закрытая тусовка. То есть художники у нас есть, их много, но никто про них ничего не знает, они живут сами по себе.
— У нас нет критиков, специалистов, которые бы могли оценить искусство. Если устраивать выставки для того, чтобы посмотрели новосибирцы, либо нужна большая мотивация (даже финансовая), либо должен быть зритель, либо это должно быть социально-значимым. Нужна какая-то выгода, потому что любая выставка требует больших усилий, траты денег, времени, сил. И не хочется, чтобы эти усилия были ради того, чтобы на мероприятие пришло 20 твоих друзей. Поэтому художники и находятся в тени.
Ещё в Новосибирске много разрозненных сообществ, которые не общаются между собой. Многие иллюстраторы и художники не интегрированы ни в какие сообщества, они и не думают проводить выставки или показывать что-то народу, потому что их творчество уже заточено на интернет.
— Можно сказать, что в работах современных художников есть некие закономерности, объединяющие их в направления, или у всех авторов разные стили и техники?
— Сейчас всё очень разное. Конечно, во многих работах видна постсоветская школа. Все художники получали какое-либо академическое образование.
Рисование с натуры, натюрморты и построение композиции примерно во всех школах осталось ещё с советских времён, поэтому след этого хорошо виден и прослеживается во многих работах. Избавиться от этого или вывести на новый уровень не всем удаётся. А в остальном идеи и подходы у всех разные.
Мало художников, которые готовы экспериментировать. Сейчас много хороших иллюстраторов. Стрит-арт сейчас развивается, поэтому мне было интересно организовывать «Графит науки»: новые молодые ребята пытаются нащупать что-то своё, найти себя.
— Планируете ли вы организовывать третий «Графит науки»?
— Третий «Графит науки» будет обязательно. Мы уже этим занимаемся, наша рабочая команда в сборе. Может быть, у нас будет расширение формата до городских инсталляций. В прошлом году нам ничего не согласовали, пришлось рисовать на щитах. В этот раз мы так не хотим, всё будет согласовано. Возможно, добавим к стенам уличную активность, то есть это будет про улицы, искусство и науку.
— Кстати, про улицы. Почему арт-группа «Людистен» (новосибирская группа художников-монументалистов, главной целью которой было внедрение современного искусства в общественную среду) прекратила свое существование? Неужели пропал энтузиазм?
— Художнику нужно платить за то, что он делает, чтобы хоть как-то поддерживать его существование. Нас приглашали, но почему-то считали, что мы должны работать за бесплатно. В какой-то момент деньги кончаются, становится невозможно заниматься чем-то на постоянной основе бесплатно. Тем более нас звали делать не свои работы, а заказы. И, честно говоря, возникла обида на город, на общество, мне казалось, что вообще не надо ничего делать на улице. Через какое-то время появились люди, с которыми можно делать другие проекты.
— Для вас важно, чтобы люди вдохновлялись вашими работами?
— Да, конечно. Любой художник хочет фидбэка. Даже если он говорит, что делает всё для себя, это лукавство. Искусство — это коммуникация. Оно всегда направлено на социальное окружение.
— Вы участвовали не только в местных проектах, но и в западных. Не было желания уехать в другую страну?
— Это желание постоянно присутствует, просто сейчас так складываются обстоятельства, что я не могу переехать. Приходится делать что-то интересное здесь.
Если не в западные страны, то хотя бы в Москву, потому что вся культурная жизнь, к сожалению, там. А наш город просто не про культуру.
Так сложилось, что Новосибирск — город железнодорожных путей, гостиниц, торговли, менеджерской активной деятельности, но культурные процессы, которые здесь развиваются, очень быстро сворачиваются.
Столько раз на моей памяти было так: все думали, что наконец-то начнётся что-то интересное, но ничего не происходило, все проекты заканчивались, потом появлялись новые, как только подрастали люди с большим количеством энтузиазма. Неплохо, когда всё время что-то происходит, но это не перерастает в долгосрочные проекты со своей аудиторией.
— Планируете новые арт-проекты в ближайшее время?
— У меня будет книга с фотографиями и рисунками, потом я хочу сделать роспись по мотивам этой книги в одном секретном месте. Это будет одновременно и выставка, и презентация книги. Также у нас с Зосей Леутиной и Олей Таировой есть волонтёрский проект Анны Галеевой, она решила расписать библиотеки Новосибирской области. Мы сами делаем эскизы, но по идеям, которые пришлют жители, а потом вместе с этими жителями будем делать роспись.
