Принять человека таким, какой он есть — трудно. Вдвойне труднее, если человек не «соответствует» стандартам общества: например, передвигается на инвалидной коляске, имеет внешность отнюдь не славянскую и предпочитает гетеросексуальной гомосексуальную ориентацию. Молодые люди, которых по каким-либо причинам притесняли родители, учителя и одноклассники, рассказали «Росту» о том, как им живётся в статусе «не такой, как все».
Понаехали тут
На перемене каждый занят своим делом: кто-то мирно беседует, кто-то бегает по классу. На улице зима, в кабинете для проветривания постоянно открывается окно. Школьники решили поиграть в снежки. Аркадий тоже решил присоединиться к одноклассникам. Когда пришёл учитель и увидел, что в классе мало того, что творится кавардак, так на полу ещё и лужи от снега, её глаз сразу упал на Аркадия.
— Она начала обвинять во всём меня. Видно же, что у меня в руках снежок. Я ей начал объяснять, что ничего не сделал, кидать снег ни в кого не собирался. Дошёл до окна, выкинул снежок и сел на своё место. Её это не успокоило. Она начала громко орать.
Аркадий не выдержал, встал и спросил её, почему она кричит и обвиняет его без доказательств. Учитель завелась ещё больше. Ей не понравился тон ученика, пошли типичные в этой ситуации фразы: «Не смей со мной так разговаривать! Ты кто такой? Понаехали тут чурки».
Аркадий — киргиз. За несколько лет до его рождения родители Аркадия переехали в Новосибирск.
— Я спросил у неё, как она смеет так разговаривать. Сначала мне было обидно, потом я начал злиться, мне захотелось её ударить. Сдержался. Но ответа на свой вопрос так и не получил. Учитель начала говорить о том, что пора на неделе проводить родительское собрание. Конечно, она ждёт моих родителей. Я ей ответил, что мои мама и папа работают даже в выходные дни.
Преподавателя такой ответ не устроил:
— Зачем тогда детей здесь плодите, для чего? Давайте их закопаем в землю, похороним.
Весь класс замолчал, а потом кто-то из одноклассников Аркадия произнёс: «Дура?».
Забоялись тут
Вероника — девушка необычная, со странностями в голове. Никто не знает, кроме родителей и лучшей подруги о том, что происходит в её жизни. Когда Вероника пошла в школу, родители понадеялись, что мальчики и девочки примут её.
— Когда она была в шестом классе, родители Ники поняли, что с её психикой что-то не так. Конечно, переживали. Она, на самом деле, нормальная, но боится людей, общения с ними, — рассказывает подруга Вероники Юлия. — Мне кажется, таким детям стоит учиться дома, но сама Ника не хочет этого. Она пробует доверять людям, не бояться. Даже сейчас она отважилась на большой шаг — рассказать через меня свою историю.
Родители поняли, что Ника боится людей, когда дочь стала смотреть большими и пустыми глазами в толпу. Тогда у неё началась первая истерика. Праздники всегда бывают громкие, с толпой, как всем известно. У девочки началась паника, которую родители просто не поняли. Пытались успокоить, но ничего не получилось. Повели к психологу. Антропофобия. При этом психолог не могла понять, в чём точная причина развития такого страха.
— Антропофобия — это расстройство, паническая боязнь людей и желание отгородиться от общения с ними. Конечно, ребёнок становится не уверен в себе, в своих действиях, становится объектом насмешек. Никины родители переживали, что может начаться шизофрения — начитались различных историй в интернете. Я до сих пор не могу понять, почему она выбрала общение со мной. Возможно, потому что я поделилась с ней красивой мягкой игрушкой?
Веронику до четвёртого класса называли бездушной куклой. Она боялась контактировать с людьми, из-за этого её стали называть одиночкой, малолеткой-депрессанткой..
— Когда человека загоняют в рамки и оскорбляют, при условии, что он пытается вылечиться — это плохо. Она старается, пробует доверять. Уже есть прогресс. Мы вместе ходим в магазины, в больницы. Её не гнобили жёстко, но важно понимать: когда у человека есть проблема, то либо нужно помочь её решить, либо не трогать его.
Поломались тут
Очень трудно управлять коляской, когда ты только привыкаешь к своему новому образу жизни. Олег попал в аварию, когда ему было 17 лет. Ехал в машине, прижало ноги. По счастливой случайности остался жив, но ноги «спасти» врачи не смогли.
— Сначала мне казалось, что никто больше не захочет быть со мной, все будут смеяться. Мне трудно было адаптироваться и принять, что я больше не буду ходить как все нормальные люди, что мне придётся выживать, а не жить. Сколько подобных случаев я видел по телевизору, но никогда не думал, что такое произойдёт со мной.
Давайте представим следующую ситуацию. Человек в коляске на практически пустой детской площадке всё равно пытается встать, несмотря на то, что врачи сказали: «Это бессмысленно». У него есть надежда на чудо. Но тут Олег падает. К нему подбегает мальчик, но не протягивает руку, чтобы помочь, а начинает смеяться.
— Он сказал мне: «Ну и кто ты теперь такой? Тебя же теперь ни одна девушка не захочет в мужья брать. Инвалиды — обузы общества». Я понимаю, что меня это не должно было задеть, ведь тот пацан был ещё мелким, ему от силы было лет семь-восемь, он многого в жизни не понимал, но меня это ранило.
Олег действительно дома задумался о том, кому он будет нужен. Родители рано или поздно погибнут. Олегу придётся коротать свои дни в одиночестве?
— Сейчас у меня появилась девушка, я получил высшее образование и работаю. Мне мой особенный образ жизни жить не мешает. Со временем ты привыкаешь, адаптируешься. Но слова мальчика до сих пор сидят в голове. Обидеть могут даже маленькие дети.
Полюбили тут
Кристина — девушка, которая любит девушек. Её тошнило от представления того, как она целуется с мужчиной. Когда девушки влюблялись в одноклассников, она не могла понять, почему до сих пор видит в юношах лишь друзей, не больше. Раньше её это удивляло. Многие считают это ненормальным. Чуть позже она приняла свой образ жизни и поняла, что другой ей уже не стать.
— Мне было страшно самой себе сказать: «Ты — лесбиянка!» Мне казалось, что я могу убить саму себя. Я начала винить всех: родителей, себя, телевизор, где показывали фильм про целующихся девушек, девушек, которые были такими красивыми, и мужчин, которые мне не казались симпатичными.
Первая, кто понял, что Кристина «не такая» была её лучшая подруга. Узнав об этом, она рассказала другим своим подругам и пошла нескончаемая цепочка, где была перемешана правдивая информация с примесью лжи. В основном, говорили о том, что Кристина больна спидом, совращает «малолеток» и насилует девушек, которые ей нравятся.
Трагедия отдельно взятого человека стала достоянием всей школы.
— На меня показывала пальцем вся школа. Мне никогда не было так плохо. Я никого не насиловала, не больна спидом или чем-то ещё! Им нужна была игрушка для битья, и я ею стала. До сих пор помню, как пришла домой, ревела в подушку и думала о самоубийстве. Но не решалась. Мне казалось, что на лесбиянках не отыгрываются так, как на геях. Вы же знаете эти странные мнения людей? Видимо, тогда я очень ошиблась.
Кристина терпела, приходила домой, плакала в подушку. На беспокойство матери отвечала: «Всё в порядке, просто влюбилась в парня, который не обращает на меня внимания». Родителям признаться в своей ориентации боялась.
Слухи дошли до учителей, а позже — до родителей Кристины. Через некоторое время Кристину и её одноклассников вызвали на педсовет.
— Мне было стыдно за саму себя. На тот момент у меня уже появилась девушка, которая хотела пойти со мной. Но я сказала, что справлюсь. И тогда она мне сказала, чтобы я послала их матами, это же моя жизнь, я вправе сама решать: кем быть и с кем встречаться.
На педсовете учителя подняли тему о заболеваниях Кристины:
— Девочку надо сводить к психологу, а лучше к психиатру, у неё не всё в порядке с головой.
Кристина стояла, сжав в руке подаренный своей девушкой талисман, — фигурку енота. Ей было страшно посмотреть на родителей. Вдруг отреагируют ещё хуже одноклассников и учителей?
— Мама начала спорить и утверждать, что это всё обман. Помню, как одноклассники смеялись над моей «глупой мамашкой» и как корчили мне рожицы, показывая языки и симулируя отлиз. Это было мерзко. Одного только не помню, как дошла домой и что мне говорили по дороге мать с отцом.
Оказавшись дома, Кристина пошла в свою комнату и села на кровать. Ей уже было всё равно, что скажут родители, выгонят они её или смирятся с положением. Мама зашла, села рядом и спросила правда ли это. Скрывать смысла не было, нужно рассказывать. После откровенного разговора девушка заплакала, мать молчала.
— Мама начала винить себя, что не так воспитала меня. Я была в шоке, когда она поддержала меня. А вот с папой оказалось сложнее. Сейчас мне 21 год, и он до сих пор меня сторонится. Кажется, будто я потеряла связь с отцом навсегда. Я всё еще верю, что у нас с ним вернутся прежние тёплые отношения. Ему просто, видимо, надо больше времени, чтобы принять меня.
На следующий день после собрания Кристина пришла в школу. Смешки не прекратились. На этот раз девушка не выдержала: на повышенных тонах высказала всё, о чём так долго у неё болело.
Со временем разговоры утихли, учителя успокоились, одноклассники тоже. Жизнь Кристины перестала быть объектом для сплетен.
***
Виктору нравились мальчики ещё с детского сада. Чуть позже он стал замечать, что ему нравилось за ними наблюдать, они его привлекали. Когда Виктор пошёл в школу, он осознал, что ведёт себя как девочка, начал себя ею представлять. В четырнадцать лет юноша понял: он — гей.
— Желания переспать с девушкой у меня никогда не было. От друзей я скрывать не стал свою ориентацию, они отнеслись нормально. Но лет в восемнадцать я понял, что геев, оказывается, не любят и притесняют.
Родители Виктора застали его дома с любовником. Все в ступоре, начался большой скандал. Виктору пришлось во всём признаться: скрывать уже смысла не было. Отнеслись родители к такому заявлению негативно. Для них гомосексуализм — кощунственно, они до сих пор не могут принять, что геями не становятся, а рождаются.
— Я стал открытым геем, решил не скрывать от других свою ориентацию. Люди относятся ко мне неоднозначно. Был у меня в жизни такой момент, когда я работал в агентстве, о моей ориентации узнал директор. После этого он вызвал меня к себе и сказал, что я уволен. Я начал спрашивать: почему и за что. Потом мне сказали, что директор гомофоб.
Виктор не ходит на гей-парады и не одевается «женственно». Он считает, что истинный гей всегда выглядит как мужчина.
— У нас повелось так, что лесбиянка — это круто, а геи – фу. Политика двойных стандартов, называется. Лесбиянки – это те же самые геи. Людям трудно признаваться в своей ориентации, потому что есть барьер, который они сами себе создают. Мне кажется, если бы лесбиянки и геи признавались в этом, то было бы проще. Между людьми должно существовать доверие. Кто-то любит сладкое, кто-то солёное. Ты должен быть тем, кто ты есть. Но всё-таки я против гей-парадов, не вижу смысла выставлять на всеобщее обозрение свою личную жизнь.
