Молодые учителя всегда популярны среди школьников: небольшая разница в возрасте, схожие интересы, не столь остро обозначена проблема отцов и детей. Но не все выпускники педагогических вузов готовы работать в школе из-за невысокой зарплаты, большой нагрузки, бумажной волокиты, постоянного контакта с детьми и их родителями. «Рост.медиа» пообщался с начинающими преподавателями и выяснил, почему сложно ставить двойки, чем меряется ответственность взрослого человека и что способно скрасить серые будни учителя.
Алёна — возвышенная девушка, которая любит русскую литературу и детей. Кирилл — целеустремленный и прагматичный парень, хорошо разбирающийся в истории и праве. После выпуска из педагогического университета Алёне советовали искать работу, на которой больше платят. Кирилл по окончании юрфака уже работал юристом и занимался таргетингом. С сентября прошлого года они оба взяли ответственность за обучение нескольких десятков детей: Алёна стала учительницей в общеобразовательной школе на краю города, а Кирилл — преподавателем в престижном учебном центре.
Пустота в глазах и крокодильи слёзы
Алёна и Кирилл закончили школу пять лет назад. На вопрос: «Отличаются ли нынешние школьники от них и их сверстников в детстве?» оба отвечают эмоционально и уверенно: «Да».
— Дети сейчас ничего не хотят! — рассказывает Алёна. — У меня в классе тоже были прогульщики и двоечники, но не в пятом и не так много. Смотришь им в глаза, а там пустота. Я готовлюсь, перечитываю кучу литературы, составляю презентации, а потом прихожу и понимаю — им всё равно. Из тридцати человек только двум-трём ученикам интересно.
Во время урока литературы Алёна исписывает всю доску, но пока не напомнит, дети тетради не откроют. Чтобы заставить семиклассников приложить усилия и вникнуть в тему декабрьского восстания, она лично спрашивает каждого: кто такие декабристы? Такой терпеливый подход помогает лучше усвоить материал, но выбивает Алёну из графика.
Кирилл своих одиннадцатиклассников, которых готовит к ЕГЭ по истории, считает в целом неглупыми, но ленивыми:
— Школьники любят давить на жалость, ноют, что им много задают в школе. Но это неправда. У них нет никаких дел, достаточно вспомнить себя в одиннадцатом классе. Я также занимался с репетиторами, ходил в спортзал, и тем не менее у меня оставалась уйма времени на общение с друзьями и компьютерные игры. Все сказки про то, что от них много требуют, — это плач Ярославны, крокодильи слёзы. Но перегибать тоже нельзя, нагрузка должна быть размеренной и объективной.
Больше всего Кирилла огорчает нежелание ребенка думать. Один из его учеников в диктанте по периоду правления Петра I написал даты в интервале от 1500 до 1800 года.
Война с телефонами и стакан ответственности
Молодые преподаватели отмечают, что современные дети рано взрослеют благодаря интернету. Алёна ведёт настоящую борьбу против гаджетов, которые порой заменяют ученикам целый мир. На переменах в фойе школы дети не бегают, а тихо сидят в телефонах. Окончательное решение собирать у своего класса «лишнюю технику» Алёна приняла после слов мальчика, у которого телефона нет: «Знаете, почему я себя плохо веду? Потому что они на меня внимания не обращают, засели в свои мобильники и даже поиграть не с кем».
— Это прозвучит странно: дети сегодня раньше взрослеют, но они абсолютно дети. Они пытаются копировать модель поведения взрослых, но их мышление остаётся детским. Они уверены, что всё будет сделано за них: кинул посуду в раковину — мама помоет, проблемы с учёбой — родители решат. Они не воспринимают ЕГЭ всерьёз: не сдадут — мама с папой всегда что-нибудь придумают.
Конечно, я не жду от них серьёзного отношения к жизни, они же дети, но их интересуют часто уже взрослые вещи: межличностные отношения как у взрослых, алкоголь и другие вредные привычки. Одиннадцатиклассницы дерутся в туалетах из-за мальчиков, устраивают истерики в классе. А если у девочки в седьмом классе нет парня — это трагедия. Как мы узнаём об этом? Они сами жалуются:
— У Ленки есть парень, а у меня нет.
— Но тебе же тринадцать?
— И что?
У них есть ЕГЭ и отношения. Это всё, что их интересует. Причём ЕГЭ видится им как что-то негативное, то, что мешает отношениям. Это как у взрослых людей — есть денежки и всё, что мешает денежкам, — смеётся юрист и преподаватель.
У Кирилла есть чёткое представление, что отличает ребёнка от взрослого:
— Взросление — это когда ты всё больше ответственности берёшь на себя. Когда ты ни капли ответственности не перекладываешь на другого, и вся вода в стакане — это твоя ответственность, тогда ты повзрослел.
Всё из семьи
В поиске причин плохого поведения Алёна пришла к выводу, что, возможно, это попытка компенсировать недостаток родительской заботы. Со временем она стала узнавать, что у большинства детей в семьях и правда что-то происходит: от лёгких конфликтов до полного отсутствия родителей дома.
— Всё из семьи. Ребёнок в классе поведением показывает, что у него происходит дома. И как тут быть учителю? Семейные проблемы ученика я не решу, но приструнить его нужно, чтобы не отвлекал других. Сложно подобрать слова, чтобы они подействовали и в то же время не навредили, не унизили, — рассуждает Алёна.
В центре, где работает Кирилл, есть правило: преподаватель должен быть на одном уровне с учеником. Так дисциплину поддерживать ещё сложнее, потому что ученики начинают вести себя развязно. Но в том, что он с учениками на одной волне, есть и плюсы, например, они могут открыто рассказать ему о своих проблемах:
— У одной девочки родители уехали отдыхать, оставили её одну дома. В это время их квартиру затопили. Она попросила родителей вернуться быстрее, но те решили остаться ещё на неделю.
Кирилл говорит, что обязательно бы провел родительское собрание, если бы была возможность:
— Мне интересно спросить у родителей: «Вы за что платите? Почему вы не занимаетесь со своими детьми?» Оплата обучения в центре — гарантия того, что ребёнку дадут знания, но не гарантия, что он их усвоит. По детям сразу видно, с кем дома занимаются, а с кем нет, потому что какой родитель, такой и ученик.
Нам не надо шоколада
Многие родители, видя молодую учительницу, начинают указывать Алёне, как ей общаться с их детьми. Но она старается напомнить, что это не их школа и здесь тоже есть свои правила. На одном из собраний родители высказали возмущение, что ученики иногда называют её «Алёнушка Дмитриевна» или «Шоколадка Алёнка». Алёна парирует такие замечания:
— Почему на недовольство учителем у родителей хватает сил и времени, а на помощь ребёнку с домашним заданием нет? Сначала я даже не пыталась ничего объяснить, молча соглашалась, но сейчас понимаю: родителей иногда тоже нужно ставить на место. Для родителей их ребёнок всегда будет лучшим, но пусть они выражают эту любовь дома, а не нападают на учителей в школе. Мы детям не враги. Если я потеряю свой авторитет в глазах детей, кому от этого станет лучше?
Кирилл общается с родителями учеников только через администрацию. Почти каждую неделю он пишет кому-нибудь очередное письмо о том, что их чадо ничего не делает. Иногда это помогает, иногда нет. Один раз после отправленной в одиннадцать вечера жалобы Кирилл в семь утра следующего дня получил от ученика всю выполненную домашнюю работу.
Одна задача – разные подходы
Кирилл признаётся, что никогда не пойдёт работать в школу. Он считает, что система, выстроенная там, сегодня не работает по двум причинам: первая — учителя сами лишили себя карательной власти над учениками (а вследствие — и авторитета), перестав оставлять детей на второй год, и вторая — знание предмета учителем принимается за абсолют, неважно, сколько времени прошло после получения им образования. В центре, где работает Кирилл, преподаватели каждый год решают досрочный вариант ЕГЭ и тех, кто пишет его ниже 85 баллов, отправляют на переподготовку.
Алёне в этом вопросе сложнее: решая задержаться в школе после окончания рабочего дня или выставляя оценки, она полагается только на свою совесть:
— В первой четверти я хотела поставить двойки всем, кто этого заслуживает, но пожалела ребят. Все учителя меня тоже отговаривали, ведь в таком случае пришлось бы заниматься с двоечниками на каникулах. Сейчас я не могу ставить двойки, потому что не скажешь: раньше всё было хорошо, а теперь ребёнок по неизвестным причинам скатился. Вначале дети приходят к тебе от другого учителя, и ты в большей степени оцениваешь их багаж знаний, чем работу, а сейчас их оценки — это мои оценки. Но это не значит, что я сдамся.
Гори, но не сгорай
Когда касаемся темы профессионального выгорания, Кирилл перестаёт шутить и задумывается:
— Мне кажется, ещё год-два, и я выгорю. Для меня каждый ребёнок уже как родной, все его успехи и неудачи я воспринимаю как свои. Опытные преподаватели говорят, что для них ученик — проект, который ты ведёшь согласно плану и сдаёшь в конце периода. А я многие негативные ситуации воспринимаю как трагедии: ученик не пришёл, значит, что-то случилось, не понял тему — я плохо объяснил. На самом деле, может быть и так: не понял — не слушал, не пришёл — лентяй. Когда вкладываешь свои силы и время в человека, а он это не воспринимает или воспринимает только минимум, становится обидно. Если продолжу преподавать в следующем году, буду сознательно возводить стену между собой и учениками.
Я согласен с Макиавелли: правитель обязан быть жестоким, чтобы сохранить государство. Это работает и в классе: хочешь добиться от детей результата — требуй. Проявлять сострадание нужно, но в виде исключения, а не правила.
Алёна этот вопрос воспринимает легче, хотя признаётся, что тоже устаёт морально. Она вспоминает слова своих учителей-наставников: «Рано тебе ещё о каникулах мечтать, в двадцать два года глаза должны гореть!»
Дальше — больше и лучше
Кирилл пришёл в педагогику, точно зная, какую выгоду от этого хочет получить: ему, как молодому юристу, важно научиться выступать перед аудиторией и отстаивать свою точку зрения в конфликтах. Но отдача от учеников для него тоже важна. В первую очередь это их доверие (разговоры про поступление, отношения, школу и дом), а во вторую баллы на пробном экзамене:
— Когда те, кто пришёл с нулевыми знаниями, в январе написали на 60-70 процентов —это радует. Результатами группы в целом я недоволен, но доволен результатами отдельных учеников. Девочка в начале года жаловалась, что ничего не понимает, а сейчас она набрала больше 60 баллов. Для неё это реальный прогресс.
Алёна уже не думает об оценках:
— Дети. Иногда они бесят, раздражают, от них хочется сбежать, а иногда дарят такой заряд бодрости, столько положительных эмоций. В нашем классе висит почта для учителя, дети часто оставляют там для меня приятные записки, пожелания, делятся впечатлениями от уроков и наших мероприятий. Некоторые специально приходят в кабинет, когда я одна, чтобы поделиться чем-то важным для них. Мальчики иногда спрашивают совета: можно ли подарить девочке цветочек, как она отреагирует. Один раз проверяла стихотворение, которое ученик сочинил для одноклассницы.
Это заряжает, начинаешь думать, что всё неплохо, можно и ещё поработать. И дети, и родители иногда делают и говорят неприятные вещи, но я только начала свой путь и, думаю, дальше будет больше и лучше.
