Иван Ягода — уличный художник. Новосибирск знает его по фестивалю уличного искусства «Окрашено», который в этом году проходил уже второй раз. Художники из Сибири на несколько дней приехали в Новосибирск, чтобы в режиме реального времени превратить серые стены в настоящие картины. На фестиваль даже пригнали бетономешалку — она тоже знатно преобразилась. «Рост» поговорил с Иваном о необходимости фестивалей уличного искусства и о том, почему граффитисту необходимо образование.
— Зачем решили проводить фестиваль «Окрашено»?
— Хотели поменять сознание какой-то части горожан, чтобы они выходили из своих квартир и видели, что есть молодёжь, которая готова бесплатно преобразовывать общественное пространство. У нас есть два варианта: смотреть и жаловаться на администрацию либо сделать нашу жизнь немного лучше.
Я как художник увидел потенциал: есть неприглядные поверхности, есть художники, которые хотят заявить о себе, а ещё есть администрация, которая заинтересована в переменах. Создался положительный пример: как можно преобразовать город и жить в нём по-другому. Мы сконцентрировались на дворике (за несколько дней участники фестиваля «Окрашено» полностью преобразили неприметный дворик на Фрунзе, 5 в центр уличного искусства Новосибирска. — Прим. «Роста»), чтобы он был образцом того, как можно сделать красиво и привлекательно.
— И какой итог этого фестиваля?
— Хотелось бы, конечно, чтобы больше людей туда приходили. Но идея хорошо сработала через СМИ, через репосты, теперь много людей знают о фесте.
Самое главное — это заложить в сознании, что что-то в городе происходит, кто-то там «шерудит». Люди туда каждый день теперь приходят делать селфи, значит, им интересно. Понравилось, как отреагировали владельцы, они навстречу даже шли. Движение есть — это главное.
— Такие фестивали вообще часто проходят? Кроме «Окрашено» и «Графита науки» ничего же больше нет вроде.
— В этом году юбилей города — фестивалей много. Но они все размазаны. Все любят граффити запаковывать в рамки чего-то. А отдельно фестивалей мало. Но мы и бетономешалку рисовали, и машину, и холодильник, стенки разные. Такое, как на «Окрашено», раз в год проходит, такого в Новосибирске больше нет.
По сравнению с Москвой, Екатеринбургом, Петербургом, Ростовом и Самарой мы, Новосибирск, в большой отсталости. У нас в городе есть одна интересная специфика: райтеров (граффити-художников. — Прим. «Роста») немного, но у каждого очень качественный уровень и свой стиль. В Питере их 1 000, из них толковых 50; а у нас 70, а хороших тоже 50. Поэтому город достаточно чистый, нет рандомного, пьяного бомбинга. Но сил пятидесяти райтеров не хватает, чтобы весь город охватить. Они часто делают работы на заказ, разъезжаются. Поэтому я и фестивали организовываю — чтобы их всех собрать в одном месте.
— Фестивали стрит-арта нужны больше художникам или городу?
— Поровну, думаю. Фесты организуются на деньги города, получается, что городу это нужно. Художники участвуют, значит, им тоже нужно.
— Вы занимаетесь не только организацией, но ещё и сами рисуете. В каком стиле сейчас работаете?
— Сейчас работаю в абстрактном паттерне.
— Это что за направление? Как его охарактеризовать можно?
— Я художник, моё дело рисовать. И рисунки… их чувствовать зритель должен. А как описать их, я не знаю, я просто так чувствую.
— Вы заканчивали художественную школу?
— Да, учился в первой художественной школе, потом в Сибстрине на проектировании зданий, не закончил. Ещё было обучение на курсах граффити пару месяцев.
— Уличному художнику нужно специализированное образование?
— Я считаю, что это не помешает, а поможет. Пусть и ощущается художка как далёкая вещь от граффити, но по большому счёту законы света, тени и композиции везде одни и те же.
— С чего начинали, какая она — ваша первая работа?
— Первая работа была с учителями из граффити-школы. Мы скидывались на баллоны, они нас курировали. А самостоятельно начал сразу после окончания этой школы. Было дико страшно, тяжело выйти, найти место, собраться, понять, где можно рисовать, где не прогонят. Не хотелось ни от кого бежать. Я уже даже не помню, что рисовал, это 17 лет назад было.
— У вас появилась идея, есть эскиз. Что дальше? Вы просто выходите на улицу и рисуете?
— Потом место появляется. Встаёт вопрос о материалах. С мэрией договариваемся только последние годы и только в рамках каких-то проектов. А так да, просто выходим и рисуем.
— Как часто ваши работы закрашивают?
— Часто. С этим ничего не поделаешь. Даже не хожу проверять, как она там. Ты радуешься, что она живёт хотя бы сколько-то. На самом деле, когда нарисовал, наступает облегчение. Думал: «Вот крутая идея», потом это на бумажку, потом на эскиз, выбрал место. Проходит много стадий. А когда уже работа закончена — всё, ты её родил, пусть бежит сама.
— С какими сложностями сталкивается уличный художник?
— Самая большая сложность — это агрессия окружающих, которую они не могут заглушить. Или, например, когда к тебе идёт господин полицейский, тяжело сдержать себя и не убежать. Это такой рубеж, который пришлось преодолеть. Был момент, когда мы с другом рисовали в узком проходе, и появился полицейский. Он идёт такой, размахивает палочкой или папочкой, я не видел точно. Мы оглядываемся и начинаем думать, что делать. У нас было время посовещаться, решили не уходить. После этого уже не бегали.
Была и пара моментов, когда охранники ловили. Они ещё говорили: «Заколебали, мы думали, вы квартиру грабили, а вы всего лишь пшикаете». А вообще, если ты не рисуешь супераморальщину, то всё хорошо будет. Даже шрифты, пусть они и непонятны, у полицейских вопросов нет.
— Как реагировали близкие на это увлечение?
— Неоднозначно. Родителям приходилось на баллоны давать деньги. Они говорили: «Когда ты нормальными делами займёшься?» Потом начал этим зарабатывать, и вопросы все сразу отпали. А, ещё пришлось бабушке сарай покрасить. Друзья позитивно, конечно, реагировали, все на волне были.
— Многие думают, что стрит-арт подземный, андеграундный, а сотрудничать с администрацией — это как-то неправильно.
— Нет, мы сотрудничаем, всё хорошо. Я бы не сказал, что стритарт подземный. Скорее, у нас появились подземные ребята из мэрии.
Вот мы преобразили, например, знаменитый трамвай № 13. Я его лично не рисовал, но курировал. Уже два раза разрисовывали. Один для НГСа сделали, другой для Дня города. Он сейчас ездит, радует жителей Новосибирска своим видом, ещё бы ремонт внутри сделать, было бы круто.
— Вы работали в Германии, Китае, Испании. Там ситуация с уличным искусством лучше?
— Да, работал. На самом деле там так же, как и у нас. Конечно, там интереснее просто потому, что ты в другой стране. То же самое с любым новым городом. Ты на выезде, нет локальных дел, ты оторван от всего: погружён в проект, ничто не отвлекает.
— Какой город России можно назвать столицей граффити?
— Кроме Москвы и Питера — Екатеринбург. Там много граффити разнообразного.
— Реально ли зарабатывать только искусством?
— Я живой вроде, и не один такой. В нашей стране таких много. В каждом городе есть, кто живёт только искусством. Даже в маленьком городе. Можно сказать, что я живу, выполняя работы на заказ. Но стараюсь и в других направлениях продвигаться, например, не на заказ, а уже готовыми работами.
— Нет ощущения, что романтика стрит-арта потерялась: сейчас вы не бегаете от полицейских, у вас есть 3 дня на работу, всё ленточкой огорожено.
— Это не у меня надо спрашивать, я на «Окрашено» же не рисовал. Но романтику старался сохранить. Для этого мы пригласили бомберов, они рисовали ночью, хотя можно было и днём.
— Топ-5 любимых уличных художников, по мнению Ивана Ягоды.
— Они все в «Инстаграме». Там сразу топ-200. У меня вообще нет предпочтений ни к картинам, ни к художникам. Просто круто, когда у человека есть идея. Нравятся те, кто думают и с людьми коммуницируют. И у кого техника быстрая, иногда неряшливая. То есть, кто забивает на технику, у кого идея доминирует над техникой. Например, Banksy нравится.
