Маргарита Захарова — молодой режиссёр-документалист — представила на фестивале документального кино о музыке Beat Weekend свой новый фильм «ARTEMIEV: Интервью». Новосибирск уже знает Маргариту по её первому фильму «Внутренний рэп» о группе «макулатура». Она выступила в роли режиссёра-монтажёра в ленте «Медиазоны» о знаменитом судебном процессе по делу группы «Кровосток». «Рост» поговорил с Маргаритой Захаровой о модных темах в документалистике, наиважнейшей роли монтажа и о её новой работе.
— Ты разделяешь мнение, что сейчас наметился некий всплеск документально кино?
— Интерес, мне кажется, был давно. Просто сейчас документальное кино актуализировалось благодаря школе Марины Разбежкиной и её ученикам. Ты видишь тенденцию заимствования в игровом кино документалистики? Вот в этом смысле, наверное, этот всплеск и проявляется.
Всегда были люди, которые смотрели документальное кино. В Москве есть своя аудитория, но она очень узкая, потому что док не афишируют так, как массовые и развлекательные фильмы. Как правило, документальное кино очень редко показывают в кинотеатрах. Только в рамках какого-нибудь фестиваля.
Я думаю, что многие люди начнут смотреть его, если кинотеатры откроют свои двери для документалистики.
— Ещё несколько лет назад актуально было снимать про политику: тот же «Срок», «Зима, уходи». Сейчас про что модно снимать?
— Политика — это такая большая тема, которая может затрагивать многие пласты зрителей. Это выгодная тема. Политические фильмы — это слепок нашего времени.
Многие сейчас снимают личные и камерные истории. Слышала про фильм «Бабочки» Кубасова? Это документальная лента про мальчика-гея. Летом «Бабочки» произвели фурор на фестивале документально кино.
Тут каждый сам находит для себя больную тему и снимает про неё фильм, чтобы разобраться в ней, решить проблему.
— Да, многие говорят, что док-кино снимают только по тем материалам, которые созвучны самому режиссёру. Можно ли снять крутое кино, если его герой тебе неприятен?
— Как именно неприятен?
— Ну… например, я топлю за «Тангейзера» и Мэнсона, а Дмитрий Энтео для меня персонаж омерзительный и неприятный.
— Про Энтео, кстати, снимали кино. (Смеётся.) Думаю, нет. Ты должен быть очарован героем. Сложно уделять много времени другому человеку, жить его жизнью, не соприкасаясь внутри с чем-то своим.
— Ты поступила на режиссёрский факультет Московской школы нового кино в лабораторию Дмитрия Мамулии, а через месяц учёбы перевелась на факультет режиссуры монтажа к Илье Томашевичу. Почему?
— Да, я сначала поступила на режиссуру, но потом там появился новый факультет. Прагматичные были соображения по поводу перевода: на режиссуре на потоке около 200 человек учится, а у Ильи было всего пять — более камерная атмосфера. Это был важный шаг. Сейчас я всем советую изучать кино не напрямую через режиссуру — эти лекции всё равно посещать можно, а через прикладное что-то. На съёмочной площадке много цехов — и осветители, и художники по гриму… Режиссёр должен ценить труд каждого.
— Сейчас ты занимаешься монтажом?
— Я снимаю ради того, чтобы монтировать. Основная моя деятельность — это монтаж. Мне кажется, монтаж — это самое главное в фильме. Можно сделать много версий, но только одна будет точная, та, которая попадёт в сердце и режиссёру, и зрителю. Нужно искать этот вариант бесконечно и долго. Для меня таймлайн — это как кардиограмма сердца. Ты кидаешь туда отснятый материал — и понимаешь: это жизнь.
— Когда ты снимаешь фильм, изначально представляешь, как будет выглядеть картина, или уже после отснятого материала думаешь об этом?
— Есть такие моменты, которые происходят у тебя перед объективом, и ты понимаешь — это точно войдёт в фильм. И вот лента и состоит из этих кадров. Во время съемки уже всё складывается в голове.
— Со временем любой вид искусства меняется. Какие тенденции, новые приёмы документального кино прослеживаются сейчас?
— Приёмы всегда работают на форму, а не на содержание. Сейчас в почёте чистое кино, то есть когда лента воспринимается как игровой фильм. С Артемьевым у меня получилось монтажное кино.
— Почему так получилось?
— Я выбрала человека, который не может быть героем документального кино. Сейчас даже в игровом кино есть тенденция: главный герой злой и противоречивый. Советский образ хорошего человека уже надоел. Мне не удалось раскрыть тёмную сторону Паши, а без тёмной стороны не получится полного портрета.
Я сначала хотела сделать фильм про четырёх независимых музыкантов в Москве. Хотела узнать, как люди в этой сфере развиваются сами. Музыкантов нашла, но коннект случился больше с Пашей.
Вообще, та же Разбежкина учит вовремя останавливаться, прекращать общение со своими героями, потому что необходима дистанция, а я так не могу. Не такой я человек. Герои просто любят вмешиваться в монтаж, им иногда не нравится, как они выглядят со стороны. Многим трудно видеть себя настоящим. С Пашей у нас возникали такие конфликты, я ничего не меняла в фильме, но очень расстраивалась из-за того, что наши представления не совпадают.
— Да, мне захотелось потрогать разные полюса.
С «макулатурой» я очень дружу. Они великие люди. Они пишут искренне о своей боли, они не стесняются доставать грязь из себя, в хорошем смысле этого слова. Они настоящие.
Фильм про них — это наблюдение. Там нет ни одного интервью. Как-то я им сказала: «Хочу приключений». И Женя мне ответил: «Поехали в тур». Мы ездили в самых дешёвых плацкартах и жили в самых дешёвых отелях. И то, что случилось с Костей, — это случилось чудо, которого не случилось в фильме с Пашей.
— Как новосибирская публика встретила твой фильм про Артемьева?
— На показ фильма пришли мои знакомые, которых я очень долго не видела, пришёл мой мастер, который вёл у нас в НГТУ драматургию и историю кино. Когда я зашла в зал и увидела его, была в шоке. Это тот человек, который мне однажды поставил тройку, и я лишилась стипендии. Он был самый строгий преподаватель. Я всегда думала, если приеду в Новосибирск и увижу его, то скажу ему, что те знания, которые он дал, до сих пор мне пригождаются.
— Что нужно, чтобы снять хороший док?
— Первый фильм Германики «Девочки» снят на самую простую камеру. Первые минуты тебя может раздражать качество съёмки, но та энергия, которая идёт с экрана, тебя поглощает. Снимать можно где угодно и чем угодно. Главное, чтобы это тебя самого трогало.
— Посоветуй современных документалистов, которые, на твой взгляд, обязательны к просмотру.
— Фильм «Бабочки» Кубасова. Надя Захарова сняла фильм «Огонь», который побеждает на множестве фестивалей документального кино. Я бы следила за выпускниками Разбежкиной. Они делают хорошие фильмы. Их точно надо смотреть. Из классики я люблю Александра Расторгуева. Если Разбежкина — мама документалистики, то Расторгуев — папа. Я очень люблю у него фильм «Жар нежных».
