Библиотеки – это что-то вроде градообразующего звена в цепочке каждого поселения или города. Может не быть кинотеатра, но своя захудалая или, наоборот, богатая библиотека обязательно найдётся. «Рост» поговорил с молодыми людьми о книгах свободного доступа.
Огромные высокие полки. На каждой из них сотни жизней и историй – выдуманных и реальных – все они переплетены, сшиты. Некоторые даже переизданы и дополнены. Книги. Они бывают новые и «старые». Новые пахнут типографской краской, у них острые листы, о которые с лёгкостью можно поранить пальцы. «Старые» же пахнут залежавшейся бумагой, а их пожелтевшие страницы мягкие и рыхлые на ощупь. Новые книги со временем становятся «старыми». Книги отправляются на полку вечности. И вот уже тянутся к цветным корешкам твои дети, а потом и внуки. Так создаются библиотеки. Домашние, школьные, городские, областные.
Солнце русской библиотеки
Вадиму скоро исполнится 19. Он приехал в Новосибирск из Набережного (Каргатский район, Новосибирская область). Вадик не любил ходить в библиотеки. Он сказал мне: там нет ничего интересного.
— Почему? — начала допытывать его.
— Глупые вопросы, правда. Я из маленькой деревни приехал. Как думаешь там были хорошие библиотеки? Там были библиотеки, где один Пушкин всегда лежал на полках. В нескольких экземплярах. В разных вариациях — твёрдая, тонкая обложка. Неважно. Пушкин на любой вкус. Пушкин для маленьких, Пушкин для взрослых. Пушкин для школьников. Пушкин для пенсионеров. Не помню, висел ли на стенах там портрет Пушкина. Кажется, да. А может, и не висел.
— Почему такой культ Пушкина?
— Потому что только Пушкина все сейчас знают. Пушкин либо любимый поэт, либо любимый писатель. Может, конечно, не всё так печально обстоит, но когда у меня спрашивают про библиотеки, я сразу вспоминаю эту манию Пушкина. Вас же классом тоже водили на различные литературные встречи в библиотеке? — Вадим меняет ход нашей беседы. Сам задаёт вопросы.
— Эм… да, было такое.
— У всех было. А кому посвящены были эти встречи?
Я молчу. Мне и смешно, и грустно произносить фамилию.
— Что молчишь? Говори! — допытывается Вадим.
— Пушкину, блин! — выпалила.
— Вот и у нас тоже.
Мы молчим. Я вспомнила недавнюю историю про Пушкина, которую мне рассказала моя однокурсница. Они проходили «Капитанскую дочку». Преподаватель отвела пару теории. Вышла из аудитории на перерыв. Студенты, конечно же, начали обсуждать «наше всё». И тут девочка Марина на всю аудитория выдала: «Ненавижу Пушкина! Он отвратителен. Из всех его произведений мне понравилась только «Война и мир»!» Не знаю, стала ли она учителем в школе, но то, что репетиторством по литературе подрабатывает – это факт...
— А я «Гарри Поттера» любил, — Вадик прервал молчание. — Знаю, что не такая уж и классная это литература. Ну, если что, просто вырежи эту фразу из контекста. Я его до сих пор люблю. В четвёртом классе прочитал вторую часть, третью и четвёртую. А первую — не читал! Спрашивал у знакомых, у одноклассников — может, найдётся у кого «Философский камень». Моя одноклассница сказала, что в библиотеке видела что-то подобное. Прихожу в библиотеку. На самой видной полке стоит. Беру книгу, а библиотекарша мне говорит: «Ты в каком классе?».
Сказал ей, что в четвёртом. Так она знаешь что ответила? Не видишь, типа, на этой книжке бумажка лежит, она только для 6-7 класса, ты лучше Пушкина возьми. Потом мне «Философский камень» дали, конечно. Под бабушкину ответственность. С тех пор я в эту библиотеку больше не ходил. Какой смысл? Я пришёл за «Гарри Поттером», а мне Пушкина дают. Как там его называют? Солнце русской литературы?
— Ага, — киваю. — Ещё «наше всё» периодически добавляют.
— Ага, — смеётся Вадик. — Александр Сергеевич Пушкин — солнце русской библиотеки.
История чужих слез
— Я из Рубцовска, — говорит Даша. — Где это? Алтайский край. Если ехать на машине на суперскорости, то за восемь часов можно добраться до Новосибирска.
У Даши кудрявые тёмно-рыжие волосы. Мне хочется назвать её Любовью, потому что это имя ей подходит больше (как мне кажется). Она учится на филологическом. Не впадает в экстаз от синтаксиса и орфографии, но безумно влюблена в литературу.
— В Рубцовске было две библиотеки. А может и больше, — продолжает Даша. — Да, конечно, их было больше, но я в городские не ходила. Только в школьную. У меня мама учитель. Я её всегда после уроков в библиотеке ждала. Там были классные энциклопедии с яркими картинками. Я никогда не была за границей, но когда я брала в руки эти энциклопедии, мне казалось… Мне казалось, будто я на другом континенте, на другом конце света! Больше всего любила читать про племенные обряды народов Африки. Библиотека для меня — это энциклопедии.
Мы сидим у Даши дома. Её комната завалена книжками. Половина из них с маркированными штрих-кодами – библиотечные.
— Сейчас, конечно, хожу в библиотеку универа. Но там беру только по учёбе: критические тексты и учебники в основном.
— А это чьё? – достаю из стопки пёстрых книг одну, но самую увесистую. На ней другой штрих-код. Не вузовский. Хемингуэй.
— Из областной. Я в областную библиотеку тоже хожу. У меня, на самом деле, было предвзятое отношение к библиотекам. Думала, они все как у нас в Рубцовске. Маленькие. Скучные. Не помню, зачем пошла в областную библиотеку Новосибирска. Кажется, курсовик писать. Зашла в читальный зал. Света, ты хоть смейся сейчас, а я такого никогда раньше не видела. Столько книг! Такого запаса ни в одном книжном не найти. И все такие разные. Ты представь, каждая книга – это чья-то история. Вот купила бы я в книжном Хемингуэя. Прочитала бы. И всё. А тут – беру Хемингуэя и вижу – до меня её несколько десятков людей уже читали. И у каждого человека были свои мысли, свои переживания. На некоторых самых страшных и трагичных страницах подтёки есть – кто-то, может, плакал. Где-то пометки. Не обязательно карандашом. Вот смотри, тут, на 115 странице, след от ногтя. Помнишь, когда Татьяна зашла в дом Онегина и начала перебирать его вещи? Она взяла тогда его книгу и увидела пометки ногтем…
— Да. Мне ещё папа рассказывал: когда он был маленький, часто бегал в библиотеку и выбирал самую потрёпанную книгу. Потому что раз потрёпанная, значит, интересная — много людей прочли.
— Ага, так раньше, наверно, все дети делали.
— А ты, Даша, как книжки выбираешь для чтения?
— Я их не выбираю. Я учусь на филологическом. Как ты думаешь, у меня есть время выбрать что-то просто так почитать? Конечно же, нет. Нам выдают огромные списки произведений, которые необходимо осилить в кратчайшие сроки. Хотя… нет, вру. Иногда я бросаю всё и начинаю читать нейтральное. То, что не задали в универе. Это либо преподаватели советуют, либо в той же библиотеке сама нахожу. Кстати, если не знаешь, что почитать, то можно смело идти либо в книжный магазин, либо в библиотеку. Там всегда найдешь кого-нибудь, кто подберёт книгу для тебя.
Библиотеки сближают
Елена Юрьева — ведущий библиотекарь НГОНБ. Вопрос: «А ходит ли к вам молодёжь?» её удивляет.
— С 14 лет у нас можно получить абонемент в библиотеку. Вот с такого возраста к нам ребята и начинают приходить за книжками. Студенты в основном приходят за научной литературой. Школьники берут художественную. Да, признаюсь, большой спрос на книжные «блокбастеры» и детективы. Некоторые просто просят пароль и логин, чтобы читать книжки на портале «ЛитРес», но таких мало. В основном хотят бумажные версии. А потом ещё и приносят эти книжки, обсуждают друг с другом.
Энциклопедии – это круто
С Настей Симутиной мы знакомы давно – четыре года в университете, сейчас вместе учимся в магистратуре. За всё это время мы говорили о литературе один раз. На первом курсе. Она сказала, что не любит читать. А после заявила: «Мне нравится «Повелитель мух» Голдинга. И да, я фанатею от Паланика».
— Давай, Симутина, рассказывай: ходишь в библиотеки? — я решила второй раз поговорить с Настей о литературе.
— Только в экстренных случаях. Когда мне научрук говорит: Анастасия, вы помните, что скоро надо защищать курсовую работу? Вот тогда я еду в ГПНТБ или в областную. Сижу и корплю.
— А в детстве ходила?
— Я жила в Тогучине. Библиотека была напротив моего дома. У меня была подружка — сейчас мы с ней не очень хорошо общаемся. Вернее, мы с ней вообще теперь не общаемся. Так вот. Библиотека. У бывшей подружки там мама работала, поэтому местная библиотека была нашим местом встречи. Подружка любила опаздывать, а я нет. Мне приходилось ждать её. В это время я листала различные энциклопедии из разряда «Всё обо всём». Ну, спроси у меня, почему именно энциклопедии. Давай, спроси!
— О’кей. Почему энциклопедии?
— Хотела быть самой умной и выпендриваться перед всеми. Знаешь, типа сидите вы в классе, говорите про змей. А я такая раз, и как давай уникальные факты перечислять.
— Понятно теперь, почему мой младший брат читает энциклопедии. Тоже выпендриваться хочет.
— Да потому что энциклопедии — это круто!
— Да ну, брось.
— Что брось? Я когда-нибудь вспылю и напишу на вас всех петицию! Надоели. Все такие умные. Пушкиных да Толстых обсуждают. А энциклопедии как же? Почему про них не говорят?
В этом тексте изначально не должно быть так много диалогов. Я планировала ярко и красочно расписать огромные плюсы библиотек в нашем мире. Убедить всех идти туда за хорошими книжками. Потом зачем-то спросила у своих знакомых про первые походы в библиотеки. Оказалось, у всех они разные. Именно поэтому я решила не петь оду библиотекам. Лучше один раз сходить туда. Увидеть всё своими глазами. Понять — а стоит ли оно того. А если был неудачный опыт в детстве? Мы растём. Мир меняется. Библиотеки тоже.
