Три года назад Алексей Грищенко начал проводить в своём Гараже выставки, где многие художники Новосибирска показывают работы, сделанные за последний месяц. На фестивале современного искусства «48 часов Новосибирск» от Гёте-Института работы Алексея можно было увидеть в «ЦК19», а сама выставка в Гараже вызвала ажиотаж у посетителей фестиваля. «Рост» поговорил с Грищенко о гаражках, значении итоговых выставок в творчестве и машинных институциях.
— Ты уже третий год проводишь в Гараже выставки. Изначально к тебе приходили только друзья. Сейчас новых посетителей больше стало?
— Первая выставка была в пятнадцатом году. На ней были представлены исключительно мои работы. Потом был перерыв на год. И уже в шестнадцатом году свои работы не только я стал выставлять, но ещё пара человек.
Да, сначала приходили друзья, друзья друзей и приятели. Были какие-то выставки, которые проходили на 5-10 человек. Учитывая участников. Сейчас людей намного больше. На выставках всё пространство занято. Раньше новый человек появлялся раз в три-четыре месяца. Где-то год назад начался какой-то этап общего знакомства, каждый месяц кто-то новый приходит.
— Связываешь это с чем-то?
— Я думаю, просто нужно было время, чтобы люди узнали об этом и приняли это место как нечто реальное. Нужно время, чтобы люди поняли, что это не шутка… Ну или что это шутка, но за ней что-то ещё есть.
— Что за ней есть?
— В один момент я понял, что постоянно что-то делаю, экспериментирую с цифровыми технологиями, 3D-печатью. Но я позанимался и бросил, позанимался и бросил. У меня не было какого-то отчёта, что ли. Я делал это всё, не подразумевая, что это куда-то пойдёт потом. Я даже не помнил, когда сделал это, о чём вот это и зачем.
Формат таких выставок — это способ сделать засечки, что ли. Поэтому эти выставки больше для художников: показать, что лично ты сделал за последний месяц. Это что-то вроде отчетной выставки, которая нужна во многом для того, чтобы понять: а что же было сделано за этот месяц.
Главное, что мне нравится — это концептуальный принцип этих выставок. Тут нет кураторов, нет отбора, нет темы никогда.
— Да, но у каждой выставки есть название. А название подразумевает что-то общее, оно объединяет работы. По какому принципу ты название выбираешь?
— Название — это рандом. (Ухмыляется.) Когда делал первые гаражки, то я просто спрашивал у друзей, кто что сделал за последний месяц. Они приносили работы, совместно появлялось название, которое как-то подытоживало и, возможно, как-то объединяло работы. Сейчас участников больше, поэтому я даже примерно не знаю, что будет выставлено на гаражке. Отсюда и рандомные названия выставок.
— Состав художников за три года сильно изменился?
— Да, кто-то даже уехал. Было так, что Юля Лим, Маяна Насыбуллова и Филипп Крикунов присылали работы, но потом я понял, что всё-таки нужно делать выставки с теми, кто есть, для тех, кто здесь.
Ещё ты постоянно употребляешь слово «художник», но художником быть не надо, чтобы поучаствовать в гаражной выставке. Не нужно приносить искусство. (Ухмыляется.)
Критериев всего два. Первый — ты либо сделал это, либо закончил за последний месяц. Второй — хочешь это показать.
Например, Рома Кенгуру как-то принёс в Гараж паяльник, который придумал и сделал сам. Он потом показывал, как это работает, рассказывал, зачем его сделал. А Женя Морозов принёс свой большой заскорузлый ноготь с пальца ноги и выставил его.
Когда на выставки приходило по три–четыре человека, все друг друга видели, если что-то было интересно, можно было напрямую спросить у автора. Сейчас на выставках много людей, поэтому начали делать что-то вроде экскурсии. Каждый по очереди рассказывает о своей работе. Это не всегда бывает, но часто.
— Со временем количество участников вырастет, придётся делать отбор работ.
— Этого не произойдет. В октябре будет последняя гаражка.
— Почему?
— Любовь живет три года. Сейчас у меня есть ощущение, что всё меняется, во многом для меня это работой стало. Много людей, больше подготовки. Сейчас у меня такие мысли. Возможно, месяц пройдёт, и я пойму, что жить без этого не могу. Я немного скучаю по тому моменту, когда нас было мало.
— Многие при слове «гараж» вспоминают гараж Константина Скотникова. Твой Гараж как-то с этим связан?
— Так или иначе ты линию проведёшь. Но это просто совпадение, наверное.
— Многие молодые художники Новосибирска говорят, что Скотников во многом сформировал их.
— Костя — легендарная личность для Новосибирска. Мне кажется, пальцев не хватит, чтобы посчитать тех ребят, которых он направил.
— В жизни художника важно, чтобы появился человек, который мог бы его направить?
— Вот ты скажи, что для тебя значит художник?
— Человек, который через разные средства анализирует действительность.
— Анализирует аналитик.
— И художник. Точно так же, как журналист анализирует действительность через тексты.
— У меня нет абсолютной ясности. Я представляю себе, что художник — это профессия, набор навыков, за которые тебе деньги платят. Например, художник по костюмам. У меня нет никакой уверенности в том, что я художник. Я опасаюсь это слово использовать, потому что не понимаю, что оно значит.
Необходимость мастера зависит от человека. Если тебе он нужен, если такая стратегия работает — окей. Если нет, ладно. То, что для тебя работает, то и хорошо.
— Я именно твоё мнение сейчас спрашиваю. Лично тебе, Алексею Грищенко, какой вариант больше подходит?
— Мне более интересна ситуация множества учителей, сообществ, коллег, друзей.
— Ты ждёшь от них какой-то критики?
— Я не люблю, когда человек что-то сделал, а ему бесконечные монологи в ответ. Я за диалог. Для меня хороший диалог — это когда ты увидел работу, подумал, в ответ сделал что-то своё.
— У нас пока что в Новосибирске нет площадок, где люди могут поговорить с художниками. Сейчас начали реанимировать бывший центр искусств (ныне — ЦК19). Возможно, через какое-то время он может стать этой площадкой. Ты как считаешь, нужна городу такая площадка?
— Миша Карлов делал как-то выставку в гараже, летом Никита Овсюк в Академе делал тоже гаражную выставку. Мне это кажется более интересным. Это всегда локальные истории, которые живут мало. Но зато они не каменеют, не превращаются в разного рода машины, которыми рано или поздно становятся большие институции. В галереях и центрах всегда должны быть выставки. Всегда, потому что гардеробщицам и кураторам надо платить зарплату. Мне интересны локальные и самоорганизованные, дикие, глупые, но не всегда долгоживущие вещи.
— Ты не хочешь больше выставки проводить в Гараже, потому что боишься, что они превратятся во что-то машинное?
— Наверное. Ещё то, что это всё к одному человеку сводится. Если вдруг что-то со мной случится, не будет гаражки. Мне это не нравится.
— Когда у людей спрашиваю, что посетить в Новосибирске, некоторые рекомендуют прийти к тебе в Гараж.
— Таких людей очень мало. (Улыбается.)
— Но они есть. Ты какие места посоветовал бы посетить?
— Я бы в Гараж позвал. (Смеётся.) Здесь интересные люди собираются. Если ты хочешь познакомиться с разными странными персонажами, здесь это просто сделать. Ещё… Я там ни разу не был, но все советуют Музей смерти.
— Нет, я про места, которые именно для тебя что-то значат. Где ты часто бываешь, например.
— Нет такого места в Новосибирске, куда я бы ходил постоянно, кроме Гаража.
