Работа контент-менеджера в летнем лагере им. К. Заслонова казалась сказкой: свежий воздух, отличная компания, бесплатное питание и проживание. Однако за восемьдесят четыре дня (четыре детских смены) я вдруг заскучал по километровым пробкам, кислым минам сибирских прохожих и по тягучему городскому смогу.
Моё лето закончилось там же, где началось – в офисе агентства Kvota. Напротив — молодой и амбициозный Денис. Он-то и отправил меня в детский лагерь вести кружок по журналистике, наполнять сайт яркими фотографиями и ежедневными отчётами о скоротечных летних сменах.
— Кофе нет, но могу предложить чай, хочешь? — говорит Денис.
— Нет, спасибо. Чая я на пять лет вперёд напился.
— Ты у нас прям герой, первый, кто провёл в лагере всё лето. Обычно корреспонденты выдерживали максимум две смены. Как общие впечатления?
— Впечатлений уйма...
Я тщетно подбираю синоним к слову «отвратительно».
***
День начинался ровно в девять. Я спал на раскладушке, поэтому моя спина жутко затекала. Всё из-за матраса. Он продавился в середине настолько, что пятой точкой я буквально касался пола. Из-за слишком гибкого графика я никогда не знал, во сколько вернусь «домой»: в двенадцать ночи или в четыре утра.
В ментора я превращался в десять: собирал в кабинете способных пионеров, и с фотоаппаратом и микрофонами мы выходили на просторы Заслоновграда. Как порядочная видеостудия, мы снимали про всё: стрельбы, теннис, спектакли, ярмарки, чайные церемонии и прочие «интересные темы». Детям — жуть как нравилось. Кое-кто из них даже навострил лыжи в профессиональную журналистику.
Первые дни в изоляции казались вечностью. Наверное, я сошёл бы с ума, если бы не нашёл поддержку в лице местного диджея. Он тоже приехал наобум и с лагерями никогда дел не имел. В городе работал барменом.
— Ром, а ты тут надолго? — спросил он.
— На всё лето, а ты?
— Тоже. Хочу забыть город.
Прошёл один день. Теперь Илья каждый час предлагал мне слинять.
— Какое сегодня число? — спросил я как-то утром, едва продрав глаза.
— Третье июня.
— Серьёзно? Прошло только три дня?
С утра до ночи вокруг меня шныряли дети. Шум и гам стоял как на средневековой ярмарке. Вожатые постоянно просили помочь им с видеосъёмкой для вечерних программ.
— Сегодня мы все снимаемся в кино. Сейчас дядя Рома расскажет вам, что делать, — сказала вожатая восьмого отряда и… испарилась.
В моем распоряжении оказались четыре девочки и один мальчик 9-10 лет. Отряд назывался «Дети Хогвартса», поэтому мы решили сначала показать игру в «квиддич». Девочки получили мётлы, футбольный мяч и несколько наставлений. Мы прогнали сценку без камеры. Всё выглядело вполне забавно. Решил ещё раз объяснить ТЗ мальчику:
— Арсений, когда Лена поймает мячик, я начну снимать тебя, и ты скажешь: «Привет, маглы, добро пожаловать в таинственный мир волшебства, мир Хогвартса!» Понял?
— Да.
В этот момент девочки плюнули на наше кино: одна начала мести пол, вторая играть в футбол, третья запрыгала на стуле, а четвёртая просто удалилась, мол, хватит с меня этих глупостей. Арсений же вообще нашёл где-то доску и начал вращать её по тротуару.
Съёмки фильма провалились.
На третьей смене Илья открыл для себя дверь в детство и приступил к работе в сане вожатого. Кстати, на своей дебютной смене он стал лучшим.
Лагерь — это закрытое место, где нет личного пространства и уединённости. Именно поэтому у нас появился друг Олег. Он молча слушал все наши исповеди, а мы знали наверняка: Олег никому ничего не расскажет…
Я провёл очередной кружок по журналистике и возвращался в методкабинет. Распахнул дверь и...
— О, Сорока (мой псевдоним)! — радостно воскликнул Харин, стройный методист с великолепным чувством юмора.
— Что это такое?
К алюминиевым прутьям вентилятора привязали ручки пакета, а на лицевой стороне нарисовали улыбающуюся рожицу — бюджетный, я бы даже сказал, «лагерный», вариант «Весёлого Роджера».
— Не что, а кто! Знакомься, Рома, это Олег.
Прожил Олег всего три дня. За это время его избили шваброй, залатали и похоронили. Как он почил? Утром вошёл один из экономистов, повертел вентилятор и безмолвно оторвал Олега. Вечером в группу WhatsApp пришло сообщение: «На планёрку все приходим в чёрном».
После планёрки хореографы принесли одноразовые стаканчики, до краёв наполненные водой.
— Вы все знали Олега, для многих из нас он был братом, но сегодня его не стало. Олега хладнокровно убили. Сейчас его друг скажет прощальную речь. Вам слово, Роман Олегович, — произнёс Харин.
Я задвинул пятиминутную речь, после которой мы обожгли глотки кулерной Н2О. Олега единогласно избрали лучшим вожатым, а его фотография висела на бриф-доске Siri весь следующий день. Похоронили Олега в картонной коробке с надписью «Олег 27.06.2017 — 30.06.2017». Всё прошло согласно традициям — в лучшем виде. Мы даже в могилку по горсточке земли кинули.
Я приехал в лагерь альтруистом, а уехал законченным скупердяем. «Рождественская история» наоборот.
Из методкабинета, где я проводил большую часть времени, постоянно что-то тащили. За лето у меня украли: пять флешек, зарядку от телефона, две пары наушников и перекись водорода (казалось бы!). Помимо всего прочего, кто-то забрал микрофон и пульт от проектора. По поводу воровства уже гуляли шутки.
— О, Ром, ты вернулся. А мы думали, тебя тоже спёрли.
За три смены нам так осточертело здоровое питание, что во время экскурсии в зоопарк мы спрятались в летнике и за обе щёки уплетали шаурму, периодически оглядываясь: вдруг дети появятся, а мы тут жрём «запрещёнку».
К концу дня никакой энергии не оставалось. Ночью ещё нужно было что-то делать. Мы не всегда знали, что конкретно, но работы оставалась целая прорва. Поэтому каждый вечер ритуально мы бегали до ближайшего ларька за энергетиками. Мы хлестали их литрами и за всё лето озолотили магазинчик. Продавец уже знала нас в лицо, а мы за глаза называли её нашим «драгдилером».
— Вот у меня такое ощущение, что я пью его, а он ни черта не действует, — Харин постучал ногтем по банке. — У меня организм настолько к ним привык, будто говорит: «Давай-давай, дебил. Заливай, у нас же две печени», — он замолчал ненадолго, взглянул на сумрачное небо и на выдохе добавил: — Это самая тяжёлая медиана за всю мою жизнь.
Летний лагерь изымает все жизненные силы человека: как физические, так и моральные. Смех становится обыденным делом, ты уже улыбаешься не от того, что сказали что-то забавное, а просто потому, что не знаешь, какие эмоции у тебя остались. Но люди всё равно едут туда. Однажды мне сказали: «Заслоновград – странное место: платят копейки, устаёшь как собака, но всё равно возвращаешься».
***
Я попрощался с Денисом и направился к выходу. За спиной раздался голос:
— Ты следующим летом приедешь?
И почему-то мой ответ был положительным.
