Объявления о пропаже молодых людей в последнее время появляются с незавидным постоянством. Зачастую подростки, «насладившись» мнимой свободой, сами возвращаются домой, некоторых находят волонтёры поисковых отрядов или полицейские. Но бывают случаи, когда поиски так и не приносят результата. Что становится причиной исчезновения подростков? Опрометчивые поступки, взвешенные решения, роковые случайности, ребячьи глупости? Что происходит в мятущемся сознании подростка, когда он решается на крайние меры? «Рост» поговорил о проблеме с молодыми людьми.
Дима П., 21 год. Заканчивает учебу в университете. Через полгода получит диплом инженера. Планирует учиться дальше — поступать в магистратуру
«Блин. Не думаю, что это был реальный побег из дома. Просто мы с друзьями решили так себя испытать — уйти на ночь, чтобы нас никто не нашёл.
Мне было 14 лет, я был обычным подростком, не трудным. Иногда мог пива выпить с пацанами, но это всё ограничивалось одной полторашкой на компанию. Мы даже не напивались толком, потому что у нас это было не модно, мы все спортом занимались. Любили на турниках зависать. Я даже не помню, кому именно из нас пришла в голову эта идея, но точно уверен, что не мне. Потому что один я бы на это не решился.
У нас в школе был пацан, у него родители алкаши, постоянно били его. И он как-то сбежал из дома. Его не могли найти неделю. А он просто в соседнем дворе в какой-то сторожке жил вроде, ему друзья еду носили. И вот это нам так понравилось, мы решили тогда себя испытать — тоже прожить самостоятельно, без помощи родителей. Вернее, даже не прожить, а просто попробовать провести много времени на улице без постоянного контроля.
Решили в полночь убежать из дома, а вернуться под утро. Я пришёл со школы, сделал все уроки, собрал сумку для вылазки — бутылку воды и несколько бутеров с колбасой. Сходил на баскет (мы тогда с друзьями, с которыми решили убежать, занимались баскетболом), дома поужинал и начал заниматься обычными делами, чтобы родители ничего не заподозрили: врубил телик и просто лёг на диван. В половину одиннадцатого, как сейчас помню, я пошёл в душ, а потом — спать. Через полтора часа встал — родители уже дрыхли. Я оделся и вышел на улицу. Рюкзак с едой дома забыл. Не стал за ним возвращаться.
Это было очень глупое «испытание», серьёзно. Мы просто шатались по городу. Была уже весна, тёплый май. Что вот делать четырём пацанам всю ночь? Никаких бомжей и алкашей мы не встретили на улице. Город вообще будто вымер. Когда нам надоело ходить туда-сюда, мы сели на лавочку и начали просто разговаривать.
Вернулись домой, как и планировали, в шесть утра. Все замёрзли жутко. Я скинул одежду, лёг спать, а через тридцать минут меня мама разбудила в школу…
Испытание началось потом — в школе. Мы не выспались, поэтому нас ломало очень сильно. В итоге я словил замечание в дневник от математички за то, что уснул на уроке. Тупость, но смешно».
Настя Г., 20 лет. В следующем году закончит университет. Планирует пойти работать по профессии — преподавать в школе математику
«Мы с парнем очень долго встречались — три года. Естественно мы не только за ручку ходили по паркам и в укромных местах целовали друг друга в щёчку. Нам было по шестнадцать, учились в параллельных классах. В этом возрасте многие парочки, которые давно встречаются, занимаются сексом. После уроков пошли к нему домой, не знаю, как так получилось, но его мама пришла раньше, чем должна была, а мы её просто не услышали — у нас музыка играла громко.
Она начала кричать сильно, гадости говорить. Сказала, что маме моей позвонит и всё расскажет. Говорила ещё, что не позволит мне поломать жизнь её сыну, никаких детей ей не надо (как будто мы детей хотели). Было это всё очень неприятно и странно, потому что мы с мамой парня хорошо знакомы, она мне нравилась, мы с ней неплохо общались. Я приходила к ним в гости, чай пили.
С моей мамой у меня непростые отношения. У неё очень тяжелый характер. До сих пор. Я иногда не понимаю, как папа с ней живёт. На его месте я бы просто ушла от неё. У нас с детства ссоры с ней были, папа нас мирил, но эта «дружба» продолжалась недолго.
Я так надеялась, что тётя Тоня (мама парня. — Прим. «Роста») просто на эмоциях всё это сказала, я очень сильно хотела, чтобы не было этого звонка, но она всё-таки позвонила.
Мать сначала начала кричать, назвала меня шлюхой, папа пытался её успокоить, но всё было бесполезно. Я тоже говорила всякие гадости в ответ. Она меня в семнадцать лет родила! И будет ещё строить и отчитывать? Не хочу вспоминать это всё.
Она выгнала меня из дома. Я как была в домашних штанах и майке — так и выбежала в подъезд, только куртку накинула. Просидела на лестничной клетке минут пять, но тогда казалось, что бесконечно долго. У меня был такой рёв, я вся тряслась от плача. Папа ко мне спустился, обнял, позвал домой.
Не хотелось возвращаться туда.
Со мной три дня мама не разговаривала. С парнем мы встречались ещё долго. Расстались через два года после этой… ситуации, уже на первом курсе в универе. Я же не идиотка, знаю, что нет смысла убегать из дома, если некуда тебе податься. Мыслей у меня никогда не было таких, но, когда это все произошло, я каждый день думала о том, чтобы уйти из дома.
Как только подвернулась возможность, я сразу же устроилась на работу — официантом в бар. Уже два года с одногруппницей снимаем квартирку. С мамой так и не получилось наладить отношения».
Наташа В., 24 года. Работает в библиотеке
«У меня с родителями никогда проблем не было, всё всегда было нормально. Они не ругали меня за плохие оценки в школе (училась я хорошо, но иногда могла словить двойку или тройку), всегда отпускали гулять с друзьями. Более того, если мне говорили: «В десять дома», я могла позвонить в полдесятого, сказать — я задержусь, приду в одиннадцать, — и они мне всегда отвечали: «Да, хорошо, только именно в одиннадцать, чтобы мы не волновались». У многих моих знакомых было ужасно — некоторых детей родители били ремнём, некоторым не разрешали гулять вообще.
В пятнадцать меня начало штормить. Очень смешно это вспоминать: первая любовь, которая по законам подросткового возраста, конечно же, неразделённая. С друзьями детства потеряла общение, потому что в один момент поняла, что интересы у нас разные. Появилось ощущение, что меня никто не понимает, потому что я особенная. Знаю больше всех, и мир у меня утончённый, и чувствую я всё иначе.
Мне понравилось страдать — я начала читать биографии всяких рок-музыкантов, их же там тоже почти всех никто не понимал, они творили какую-то дичь, у них были проблемы с поведением, со сверстниками не общались.
Я тоже стала так себя вести. Делать всё так, чтобы общество меня вычеркнуло само. Мне нравилось думать: со мной никто не общается, потому что я не такая. Но вот сейчас я понимаю: потеряла я общие интересы с друзьями, так найди новых — миллионы подростков слушают группы Nirvana и Joy Division.
Естественно, адекватные родители не вписывались в мою картину, поэтому я во всех их поступках начала видеть только зло: специально им хамила, пыталась делать всё так, чтобы они на меня накричали. Мама это сделала. Я закатила истерику, что меня не любят, и убежала из дома.
Идти некуда было, поэтому я долго шаталась по городу в надежде, что всё решится само собой. Денег в кошельке — сто рублей мелочью, даже не десятками и пятаками. Я ходила и ревела. Родители начали звонить на телефон часа через два, тогда они поняли, видимо, что я настроена серьёзно. Сначала я сбрасывала, а потом написала им эсэмэску: «Простите за всё». Они снова позвонили, я взяла трубку, сказала, где нахожусь. Они тут же приехали и забрали домой. Мы все сделали вид, что ничего не было. Дома попили чай с конфетами, а потом пошли смотреть кино.
Мне очень стыдно за то, что я тогда сделала так. Сейчас часто вижу объявления о пропавших подростках. Некоторых находят мёртвыми. И в такие моменты я думаю: а если бы со мной тогда случилось что-то непоправимое? Что было бы с родителями? Я единственный ребёнок в семье. Они бы никогда себе этого не простили, а их вины в том, что у меня какая-то дичь в голове творилась, совсем нет».
Денис А., 25 лет. Занимается ремонтом машин
«Мне родители на день рождения мопед подарили. Они у меня старенькие уже — я поздний ребёнок, поэтому меня постоянно баловали.
Мопед подарили, а денег на бензин давали мало. Я жил в деревне. У нас большинство соседей машины даже в гараж не загоняли на ночь, потому что зачем? Просто в ограде оставляли, и всё. Сигналки редко у кого тогда были. Я хорошо знал, у кого из соседей какая собака во дворе — большая или маленькая, далеко сидит или возле дома.
Ночами бегал, сливал себе бензин. Сначала немного, чтобы не заметили, а потом вошёл во вкус — начал с канистрами приходить. У одного мужика слил почти весь бак. Не знаю, как он узнал, но через день этот мужик пришёл к нам домой, сказал родителям, что я регулярно у него бензин сливаю, что он закрывал на это глаза, но, когда я своровал весь бак, его терпение лопнуло. Родители не поверили, что я такое мог сделать. Мужик сказал, типа ещё раз повторится – напишу заяву в полицию.
Мать решила поговорить со мной. Серьёзно. Лучше бы она этого не делала, потому что из этой беседы я узнал, что они долго не могли с отцом родить ребёнка, поэтому решили взять меня… Так мне сказали, что меня усыновили. Я вот после этого не на шутку офигел, не знал, как дальше жить. Я просто сидел и смотрел в одну точку, а потом собрался и ушёл. Но ушёл я, скорее всего, потому, что мне надо было побыть одному, осмыслить это всё.
А куда я в деревне уйду? В соседнюю деревню? Пошёл под речку, там сидел. Под вечер родители клич кинули, что я пропал. Начали искать. Знакомые мужики-рыбаки мимо проходили, увидели меня, говорят, что там вся деревня на ушах стоит. Ну, я вернулся.
Очень долго злился на них, ругался, кричал. Про это раньше надо было сказать. Получается, что они врали мне? Только через несколько лет до меня дошло, каким идиотом я был».
Павел Злобин, руководитель новосибирского добровольного поискового отряда «Маяк»
«Дети в возрасте 12-14 лет — так называемые бегунки, которые хотят уйти от проблем – ссор с родителями, неприятностей в школе, неразделенной любви. Родственники зачастую сначала не говорят причину, из-за которой человек ушёл. Потом уже выясняется, что накануне случился какой-то конфликт. Лучше, когда про такое сообщают сразу, потому что причина побега очень сильно влияет на алгоритм поиска.
Среди подростков попадаются «рецидивисты», которые убегают из дома систематически. Их сложно искать — они уже знают, как мы работаем, поэтому начинают прятаться более изощрённо.
Бывает, что дети просто ревнуют своих родителей. Один мальчик написал записку со словами «Вы меня не любите, вам без меня будет проще». Ушёл из дома, гулял в соседнем дворе. Он сидел на качелях и видел, что кого-то ищут волонтёры, но не понимал, что его. Подходим к нему, спрашиваем: «Домой пойдешь?» «Нет, не пойду», — отвечает. Минут 15 с ним сидели и разговаривали, убедили его вернуться. Он такой уже мужичок маленький, очень мне понравился. Когда пришёл домой, то у мамы попросил прощения за свой поступок. Пообещал больше не убегать.
После таких случаев некоторые дети приходят к нам и помогают клеить ориентировки на таких же ребят. Это хорошая психотерапия для них».
Наталья Навитская, психолог, арт-терапевт
«Подростковый возраст сложный для любого ребёнка. Сбивается гормональный фон, тело становится непропорциональным, ребёнок переживает, потому что не знает, как он выглядит со стороны. Не складываются взаимоотношения с противоположным полом.
В этот момент очень важен контакт с родителями. Часто семья выглядит благополучно, но подросток сталкивается со сложностями: его не слышат, заставляют делать то, что ему не нравится. Например, строить карьеру по стопам отца, а он хочет совсем другого, поэтому ребёнок иногда занимает позицию не делать то, что ему не нравится, но за бездействием последует жёсткое наказание. Поэтому подросток иногда выбирает побег как способ избежать наказания.
Когда ребёнок убегает из дома, это проблема не только подростка, но и семьи. Что-то же мешает ему там остаться и говорить о своих страхах и переживаниях. Задача взрослых людей услышать подростка, научить его справляться с трудностями.
Иногда дети страдают дромоманией — это психическое расстройство, непреодолимое желание бежать, искать новые впечатления и не оставаться на одном месте. Тут неважно, из какой семьи ребёнок. Если у него есть такое расстройство, он будет убегать так часто, как часто у него будет возникать внутренний импульс бежать. Тут уже нужна помощь специалистов.
В момент, когда подросток собирается уйти, он находится в состоянии эмоционального импульса. В этот момент он не думает о последствиях. Если возникает желание убежать, то можно оставить записку родителям: "Я уйду на несколько часов, буду в безопасном месте, мне просто нужно побыть одному". Это позволит родителям обратить внимание на то, что ребёнку плохо, с ним надо поговорить. Второй вариант —найти психолога, с ним обсудить проблемы, есть телефоны доверия для подростков, городские центры, которые могут снизить напряжение, вместе с ребёнком найти пути решения.
Если подросток всё-таки ушёл, найдите возможность сказать ему: "Когда ты остынешь, когда ты замёрзнешь или захочешь домой — возвращайся. Родители тебя любят. И даже когда злятся и говорят обидные вещи — это эмоции. Тебя очень ждут дома"».
